Герб Жиганского Эвенкийского национального наслега
Поделись знанием:
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
| Герб Жиганского Эвенкийского национального наслега | |
|
| |
| Детали | |
|---|---|
| Утверждён | |
| Номер в ГГР |
6615 |
Герб муниципального образования сельское поселение «Жиганский Эвенкийский национальный наслег» Жиганского улуса Республики Саха (Якутия) Российской Федерации.
Герб утверждён Решением Жиганского Эвенкийского национального наслежного Совета № 26 от 24 апреля 2008 года.[1]
Герб внесён в Государственный геральдический регистр Российской Федерации под регистрационным номером 6615.[2]
Описание герба
«В серебряном поле с лазоревой главой, обременённой двумя разнонаправленными серебряными осётрами один над другим, повышенный лазоревый ромб, обременённый серебряной звездой о четырёх лучах, сопровождаемый внизу тремя червлёными треугольниками в пояс, средний из которых увенчан малым опрокинутым червлёным стропилом с раздвоенными концами, а крайние малыми червлёными ромбами».
Описание символики
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
История герба
Герб наслега создан на основе исторического герба Жиганска 1790 года.
6 марта 2013 года на 4 Сессии наслежного Совета депутатов 3-го созыва МО «Жиганский ЭНН», вероятно после экспертизы Геральдического совета, состоялось утверждение герба и флага МО «Жиганский эвенкийский национальный наслег».[3]
См. также
Напишите отзыв о статье "Герб Жиганского Эвенкийского национального наслега"
Примечания
- ↑ Решение Жиганского Эвенкийского национального наслежного Совета № 26 от 24 апреля 2008 года о гербе наслега.
- ↑ [u442011.eto-ya.com/gosudarstvennyj-geraldicheskij-registr-rossijskoj-federacii-chast-3/ Государственный геральдический регистр Российской Федерации. Часть 3.]
- ↑ [www.sakha.gov.ru/special/node/104137 Решение 4 Сессии наслежного Совета депутатов 3-го созыва от 6 марта 2013 года МО «Жиганский ЭНН» об утверждении герба и флага МО «Жиганский эвенкийский национальный наслег».]
Ссылки
- [www.1sn.ru/46770.html Гербы 29 муниципальных образований Якутии вошли в Государственный геральдический регистр РФ]
Отрывок, характеризующий Герб Жиганского Эвенкийского национального наслега
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
