Герб Олёкминска
| Герб Олёкминска | |
|
| |
| Детали | |
|---|---|
| Утверждён | |
| Ранние версии | |
| Номер в ГГР |
1835 |
Герб города Олёкминска Олёкминский район Республики Саха (Якутия)
Содержание
Описание герба
Описание герба: «В серебряном поле лазоревый волнистый пояс».
Обоснование символики герба: За основу герба взят исторический герб города Олёкминска, Высочайше утверждённый 26 октября 1790 года. Изображение в гербе реки в знак того, что город основан на великой реке Лена у впадения в неё реки Олёкма. Герб языком аллегорий и геральдических символов гармонично отражает историю становления города. Серебро в геральдике – символ простоты, совершенства, мудрости, благородства, мира, взаимосотрудничества. Голубой (лазоревый) цвет в геральдике – символ чести, славы, преданности, истины, красоты, добродетели.
Герб утвержден решением Собрания депутатов муниципального образования «Олёкминский улус (район)» от 3 февраля 2005 года № 9.
Герб внесен в Государственный геральдический регистр Российской Федерации под № 1835
История герба
В основу герба города утверждённого в 1790 и повторно в 2005 годах положено изображение печати Олёкминской заставы, учрежденной для ограничения миграции казаков и русских крестьян из Якутии в Даурские земли и на Амур в середине XVII века.
В советский период герб Олекминска имел следующий вид: «Щит четверочастный. 1-е и 4-е поля лазуревые, 2-е и 3-е червленые. Поля разделяет шиповидно серебряно-лазуревый выгнуто-вогнутый, пояс, окаймленный серебром. Все обременено золотым стилизованным колосом в столб».
Герб советского периода был утвержден второй сессией девятнадцатого созыва Олёкминского городского Совета народных депутатов 27 июня 1985 г. Автор герба: художник Сергей Михайлович Борисовский.
См. также
Источники
- Н. А. Соболева «Гербы городов России»
- Ю. В. Рубцов [geraldika.ru/symbols/10176 «Геральдика Якутии»]
Напишите отзыв о статье "Герб Олёкминска"
Отрывок, характеризующий Герб Олёкминска
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
