Гоциридзе, Илларион Давидович

Илларион (Илья) Давидович Гоциридзе
Род деятельности:	Заместитель министров - путей сообщения СССР и транспортного строительства СССР
Дата рождения:	1897(1897)
Место рождения:	с. Хотеви, Рачинский уезд, Кутаисская губерния, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	1968(1968)
Место смерти:	Москва, СССР
Награды и премии:

Илларион (Илья) Дави́дович Гоцири́дзе (1897 — 1968) — советский государственный и хозяйственный деятель. Генерал-директор движения 1-го ранга.

Биография

Родился в 1897 году в селе Хотеви (ныне Амбролаурский муниципалитет, Рача-Лечхуми и Квемо-Сванети, Грузия) в крестьянской семье.

Получил инженерное образование в МИИТ, инженер – путеец. Один из первых метростроевцев, начальник участка, начальник 16-й, затем 21-й шахты; руководил сооружением трёхсводчатой станции глубокого заложения «Красные Ворота» в подвижных плывунных грунтах. Также руководил вводом в строй первой колонной станции глубокого заложения в условиях большого горного давления «Маяковская». На международной выставке в Нью-Йорке в 1938 года конструкция и архитектура станции «Маяковская» были удостоены Гран-при. С 1939 года Гоциридзе — начальник Метростроя. За достижения при строительстве второй очереди метрополитена коллектив Метростроя награждается орденом Ленина. В 1940 году Гоциридзе был откомандирован на строительство тоннеля под Амуром.

С января 1941 года заместителем НКПС СССР. Пользовался доверием как Л. М. Кагановича, так и И. В. Сталина. Во время Великой Отечественной войны в 1942 году недолгое время занимал пост начальника Главного управления военно-восстановительных работ НКПС СССР и одновременно являлся начальником Железнодорожных войск СССР.

После создания в 1954 году МТС СССР, назначен заместителем министра.

Умер в 1968 году, похоронен на Новодевичьем кладбище .

Семья

• брат — Гоциридзе, Виктор Давидович (1910—1995) — советский инженер-строитель, руководитель Тбилисского метростроя, построившего Тбилисский метрополитен, Герой Социалистического Труда.
• брат — Гоциридзе, Михаил Давидович (1905—1993) — советский деятель промышленности, директор Дзержинского завода имени Я. М. Свердлова.

Награды и премии

• два ордена Ленина (1940, 1949)
• орден Красного Знамени (13.9.1943)
• орден Кутузова I степени (29.7.1945)
• медали
• Сталинская премия СССР второй степени (1947) — за усовершенствование и внедрение на строительство Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича щитового метода проходки тоннелей, обеспечившего значительное повышение производительности труда на подземных работах

Отрывок, характеризующий Гоциридзе, Илларион Давидович

– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.