День психа
Поделись знанием:
К:Фильмы 2002 года
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
| День психа | |
| Dzień świra | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Яцек Бромский, Збигнев Кула, Юлиуш Махульский |
| Автор сценария |
Марек Котерский |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Яцек Блавут |
| Композитор |
Ежи Сатановский |
| Кинокомпания |
Agencja Produkcji Filmowej, Non-Stop Film Service, ZEBRA |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«День психа» (польск. Dzień świra) — польский фильм, вышедший на экраны в 2002 году, и рассказывающий об Адасе (Адаме) Мяучиньском, постоянном герое фильмов Марека Котерского, польском интеллектуале.
Содержание
Сюжет
Фильм не имеет чёткого сюжетного действия, он представляет собой поток сознания главного героя, его философские рассуждения о себе и других людях. Адась Мяучиньский страдает от эмоциональной неустойчивости, раздражительности, что постоянно приводит к комичным с одной стороны, но трагичным в своей абсурдности и бессмысленности конфликтам с окружающими его людьми.
Каждый день Адася похож на предыдущие: он встаёт, завтракает, идёт на нелюбимую работу школьным учителем, за которую получает нищенскую зарплату, а вдобавок не имеет ни малейшей отдачи от своих учеников. Он разведён, его отношения с взрослеющим сыном не клеятся. Адась постоянно с кем-то ссорится, по поводу и без. Сначала всё обходится простыми перебранками, но постепенно он начинает чувствовать себя все более усталым и раздражительным, вследствие чего начинает вести себя агрессивно.
Адась пытается вырваться из обыденной жизни и отдохнуть. Он решает отправиться на море. Из-за того, что в поезде его буквально бесят соседи по купе, Адась, матерясь про себя, вынужден постоянно менять места. Приехав на море, он приходит на пляж, где встречает полуглухого человека, и рассказывает ему о своей неудавшейся жизни. После этой своеобразной исповеди, Адась успокаивается, и пытается просто лежать, наслаждаясь тишиной. Но на пляже начинают появляться отдыхающие, реальное в голове главного героя начинает смешиваться с воображаемым. Адасю кажется, что он умер. Он видит людей, с которыми когда то был знаком, которых любил. Но это всего лишь сон. Проснувшись же, главный герой вновь окунается в реальность, обрамлённую образами из своего болезненного воображения, а реальность такова: к 49-ти годам все его планы и мечты больше не имеют надежды на осуществление. Его жизнь скучна и беспросветна, у него нет нормальной семьи и работы. Осознание собственных неудач и просчётов молодости усугубляется чувством наступления старости.
Награды и номинации
- В 2002 году фильм получил главный приз 27-го фестиваля польского кино в городе Гдыня[1].
- В 2003 году фильм получил Польскую кинонаграду (польск. Polskie Nagrody Filmowe) в категории «Лучший сценарий», а Марек Кондрат, исполнитель главной роли, был признан лучшим актёром года[2].
Дополнительная информация
- В жизни Мяучиньского постоянно присутствует число 7: его зарплата равна 777 злотым; он настаивает чай или кофе ровно 7 минут, после чего размешивает напиток также 7 раз; Адасю часто приходит ровно по семь газет; его возраст 49 лет (7x7), а его матери 70 лет (7x10).
- Некоторые сцены фильма, имеют политическую подоплёку: так в нём показаны парламентские дебаты (частично являющиеся галлюцинацией Мяучиньского), в которых несколько политиков утверждают, что их путь есть единственный правильный путь. Далее группы их сторонников пытаются отобрать друг у друга большой польский флаг, в результате чего он рвётся, из него брызжет кровь. Сам Мяучиньский по этому поводу говорит, что корит себя за то, что переживает за проблемы страны, ведь он то никак не сможет их исправить.
- Помимо музыки, написанной современным польским композитором Ежи Сатановским, в фильме звучит и классическая музыка авторства Фредерика Шопена (Preludium, e-moll op. 28; Революционный этюд, c-moll op. 10; похоронный марш из Сонаты № 2, b-moll ор. 35)[3].
- Марек Кондрат исполнял роль Мяучиньского в фильмах «Дом сумасшедших» (1985 год) и «Каждый из нас — Христос» (2006 год). В других фильмах Котерского эту роль исполняли Войцех Высоцкий («Внутренняя жизнь», 1987 год), Цезары Пазура («Ничего смешного», 1995 год; «Айлавйу», 1999 год) и Анджей Хыра («Каждый из нас — Христос», Мяучиньский в молодости)[4].
В ролях
- Марек Кондрат (польск. Marek Kondrat) — Адась Мяучиньский
- Михал Котерский (польск. Michał Koterski) — Сыльвуш, сын Адася
- Янина Трачикувна (польск. Janina Traczykówna) — мать Адася
- Виолетта Арлак (польск. Violetta Arlak) — мать в поезде
- Пётр Махалица (польск. Piotr Machalica) — психоаналитик
- Ян Юревич (польск. Jan Jurewicz) — политик
- Анджей Грабовский (польск. Andrzej Grabowski) — сосед
- Божена Дыкель (польск. Bożena Dykiel) — соседка
- Дорота Хотецкая (польск. Dorota Chotecka) — владелица собаки в поезде
- Иоанна Сенкевич (польск. Joanna Sienkiewicz) — бывшая жена Адася
- Анна Горностай (польск. Anna Gornostaj) — женщина, покупающая журнал
Напишите отзыв о статье "День психа"
Примечания
- ↑ [pl.fpff.pl/artykul-55-36-27_festiwal_polskich_filmow_fabularnych 27 Festiwal Polskich Filmów Fabularnych](недоступная ссылка — история). [web.archive.org/20100421120419/pl.fpff.pl/artykul-55-36-27_festiwal_polskich_filmow_fabularnych Архивировано из первоисточника 21 апреля 2010].
- ↑ [www.pnf.pl/edycja2010/4,31.html Polskie Nagrody Filmowe-2003, лауреаты]. [www.webcitation.org/696ziKcXP Архивировано из первоисточника 13 июля 2012].
- ↑ [filmpolski.pl/fp/index.php/1210685 «Dzień świra» на сайте filmpolski.pl]
- ↑ [www.imdb.com/character/ch0029731/ Информация о роли на imdb.com]
Ссылки
- «День психа» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.rottentomatoes.com/m/day_of_the_wacko/ «День психа»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
Отрывок, характеризующий День психа
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
