Ди Ладзаро, Далила

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Далила Ди Ладзаро

Далила ди Ладзаро (итал. Dalila Di Lazzaro; род. 29 января 1953 в Удине) — итальянская модель, актриса, певица и писательница.





Жизнь и карьера

Начинала как фотомодель, одним из фотографов на ранней стадии карьеры был Энди Уорхол. Тогда же привлекла к себе внимание бульварной прессы, как предположительная родственница Софии Лорен и даже её потенциальная соперница в любви[1].

В период между серединой 1970-х и начала 1980-х успела поработать с такими кинорежиссёрами, как Альберто Латтуада, Луиджи Коменчини, Флорестано Ванчини, Альберто Сорди, Дарио Ардженто, Клаус Кински и Жак Дере, после чего сосредоточилась на телевидении[1]. В 1983 году отказалась от роли Домино в очередной серии серии «бондианы» «Никогда не говори никогда», роль в итоге досталась Ким Бесинджер[2].

Среди поздних работ — появление на экране в фильме Джованни Веронези 2013 года «L'Ultima ruota del carro».

Избранная фильмография

Библиография

  • Il mio cielo, Edizioni Piemme, 2006.
  • L'angelo della mia vita, Edizioni Piemme, 2008.
  • Toccami il cuore, Edizioni Piemme, 2009.
  • Il mio tesoro nascosto, Edizioni Piemme, 2011.
  • Una donna lo sa, Edizioni Piemme, 2014.

Напишите отзыв о статье "Ди Ладзаро, Далила"

Примечания

  1. 1 2 Enrico Lancia, Roberto Poppi. Le attrici: dal 1930 ai giorni nostri. — Gremese Editore, 2003.
  2. Stefano Masi, Enrico Lancia. Les séductrices du cinéma italien. — Gremese Editore, 1997.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ди Ладзаро, Далила

[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!