Добу
| Добу англ. Dobu | |
 | |
| 9°46′ ю. ш. 150°53′ в. д. / 9.767° ю. ш. 150.883° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-9.767&mlon=150.883&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 9°46′ ю. ш. 150°53′ в. д. / 9.767° ю. ш. 150.883° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-9.767&mlon=150.883&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Архипелаг | Острова Д'Антркасто |
| Акватория | Тихий океан |
| Страна |  Папуа — Новая Гвинея |
| Регион | Папуа |
| Район | Милн-Бей |
| Площадь | 7,2 км² |
| Наивысшая точка | 130 м |
| Население (1980 год) | 900 чел. |
| Плотность населения | 125 чел./км² |
Добу (англ. Dobu) — остров в Тихом океане. Является территорией государства Папуа — Новая Гвинея. Административно относятся к провинции Милн-Бей региона Папуа.
Содержание
География
Добу представляет собой небольшой остров, расположенный в архипелаге Д'Антркасто. Находится в проливе Доусон, который отделяет остров Фергуссон от острова Норманби. С точки зрения геологии, остров имеет вулканическое происхождение и представляет собой потухший вулкан. Значительная часть Добу покрыта густой тропической растительностью. Лишь населённые районы занимают или вторичные леса, или луга. Климат на острове тропический. Выделяются два сезона. Среднегодовое количество осадков составляет около 2540 мм.[1]
История
Европейским первооткрывателем островов Д'Антркасто, в состав которых входит остров Добу, является французский путешественник Жозеф Брюни Д’Антркасто, открывший архипелаг в 1793 году во время поисков пропавшего корабля Жан-Франсуа де Лаперуза.[2] В целом же, местные жители имели репутацию безжалостных воинов и людоедов, которые не раз нападали на жителей соседних островов.[3]
Регулярные контакты островитян с европейцами были налажены в середине XIX века, а в 1884 году на Добу высадились первые «охотники за чёрными дроздами», которые вывезли часть местных жителей для работы на плантациях в других странах. Впоследствии на острове появились и свои плантации кокосовых пальм, а копра стала основным экспортным товаром.[3]
В 1888 году последовала формальная аннексия островов Д’Антркасто Британской империей, которые стали частью Британской Новой Гвинеи (с 1904 года — Территории Папуа под управлением Австралии).[4] В 1891 году на Добу была основана первая христианская миссия, тем не менее миссионерам потребовалось свыше сорока лет, что обратить всех островитян в христианство.[3]
С 1975 года остров Добу является частью независимого государства Папуа — Новая Гвинея.[4]
Население
В 1980 году на острове проживало около 900 человек. Коренным языком местных жителей является добу.[1]
Напишите отзыв о статье "Добу"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.everyculture.com/Oceania/Dobu-Orientation.html Dobu - Orientation] (англ.). Every Culture. Проверено 30 апреля 2010.
- ↑ Max Quanchi; John Robson. Historical Dictionary of the Discovery and Exploration of the Pacific Islands. — Lanham, Maryland; Toronto; Oxford: The Scarecrow Press, Inc., 2005. — P. xv. — ISBN 0810853957.
- ↑ 1 2 3 [www.everyculture.com/Oceania/Dobu-History-and-Cultural-Relations.html Dobu - History and Cultural Relations] (англ.). Every Culture. Проверено 30 апреля 2010.
- ↑ 1 2 Stanley J. Ulijaszek. Population, Reproduction and Fertility in Melanesia. — Berghahn Books, 2008. — P. 92. — 256 p. — ISBN 1845452690.
Ссылки
- [www.nancysullivan.net/article-theirresistablecharmsofdobuisland.htm Nancy Sullivan. The Irresistable Charms of Dobu Island]
Отрывок, характеризующий Добу
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
