Дунин-Марцинкевич, Викентий Иванович

Винцент Дунин-Марцинкевич
Винцент Иванович Дунин-Марцинкевич
Имя при рождении:	Викентий Иванович Дунин-Марцинкевич
Место рождения:	фольварк Панюшковичи, Бобруйский уезд, Минская губерния ныне Бобруйский район
Место смерти:	д. Лютинка, Минский уезд, Минская губерния
Род деятельности:	писатель, драматург, поэт
Направление:	драматургия
Жанр:	сатира, элементы сентиментализма
Дебют:	«Сялянка» (1846)

Винце́нт Ду́нин-Марцинке́вич (Ви́ктор Ива́нович Ду́нин-Марцинке́вич; белор. Вінцэнт Дунін-Марцінкевіч, польск. Wincenty Dunin-Marcinkiewicz; 4 февраля 1808 (по другим данным 1807), фольварк Панюшковичи, Бобруйский уезд, Минская губерния — 21 декабря (по другим данным 29 декабря) 1884, д. Лютинка, Минский уезд, Минская губерния) — белорусский писатель и драматург, классик белорусской литературы.

Биография

Родился в фольварке Панюшковичи Бобруйского уезда, в семье мелкого дворянина-арендатора; среднее образование получил в Бобруйске, затем был два года студентом-медиком Виленского (по другим данным Петербургского) университета; служил чиновником в разных учреждениях г. Минска; в 1840 году у межевого судьи А. Селявы приобрёл небольшое имение (фольварк Лютинку). С 1862 по 22 января 1864 г. скрывался в Добровлянах, имении Матильды Бучинской, от преследования со стороны царской администрации, пока имение не было секвестровано.

Умер в Лютинке. Похоронен вблизи деревни Падневичи Воложинского района, Минской области.

Творчество

Писал на польском и белорусском языке. В центре его художественных зарисовок стоит белорусская деревня, её быт. Особое внимание уделяется белорусскому фольклору. Поэт красочно воспроизводит белорусские обряды (купальская ночь, дожинки, «дзяды», свадьба). Для творчества В. Дунина-Марцинкевича характерны элементы сентиментализма.

Формально-художественные средства не отличаются большим разнообразием. Его поэмы описательны, в изображение крестьянского и шляхетского быта вплетается незатейливая романтическая интрига. Пьесы В. Дунина-Марцинкевича остаются актуальным материалом для белорусских драматических театров. Устойчивой популярностью пользуется «Пінская шляхта», отличающаяся живостью диалога и удачным развертыванием комических ситуаций. Данная пьеса является классическим белорусским литературным произведением и входит в школьную программу, так же, как и комедия «Залеты».

Авторство «Пинской шляхты»

Белорусский филолог, профессор Нина Мечковская в статье «Винцент Дунин-Марцинкевич не был автором водевиля „Пинская шляхта“» (Wiener Slawistischer Almanach 46, 2001), приводит аргументы, которые, по её мнению, могут поставить под сомнение авторство известного драматурга: Дунин-Марцинкевич писал все свои произведения, используя только латинский шрифт, а рукопись «Пинской шляхты» написана кириллицей, автор «Пинской шляхты» многое заимствовал из комедии Ивана Котляревского «Наталка-Полтавка», а каких-то связей Дунина-Марцинкевича с украинской литературой до сих пор не обнаружено. Хотя действие пьесы якобы происходит в селе Ольпень под Давид-Городком, но белорусский диалектолог Фёдор Климчук утверждает, что она написана не на говоре Ольпеня, а на говорах сел возле самого Пинска, и предполагает, что её автором был пинский литератор Стефан Куклинский.

С версией Н. Мечковской несогласны исследователи творчества В. Дунина-Марцинкевича Адам Мальдис и Геннадий Киселёв, отстаивающие версию об авторстве Дунина-Марцинкевича. После подавления восстания Кастуся Калиновского в 1863 году Дунин-Марцинкевич с дочерью Камиллой оказались среди узников Пищаловского замка Минска (срок отсидки: 1864—1865 гг.), осужденные за распространение революционных листовок и активную поддержку восстания. Именно в тюремных стенах у писателя родился замысел главного своего произведения — пьесы «Пинская шляхта».

Литературные произведения

• Поэмы (на белорусском языке): Гапон 1854, Вечарніцы 1855, Купала 1855, Шчароўскія дажынкі 1857.
• Драматические произведения: комедия-опера «Сялянка» 1846, одноактный водевиль «Пінская шляхта» 1866, комедия «Залёты» 1870.
• Перевод поэмы А. Мицкевича «Пан Тадеуш» 1859.

Некоторые произведения находятся в рукописях.

Память

• Имя В. Дунина-Марцинкевича носят Могилевский областной театр драмы и комедии (г. Бобруйск), улица в Минске.
• Министерство культуры Белоруссии и Белорусский союз театральных деятелей (БСТД) учредили театральную премию имени Винцента Дунина-Марцинкевича. В Белоруссии существует Международный фестиваль национальной драматургии, который также носит имя драматурга.
• 4 февраля 2008 года Национальный банк Республики Беларусь ввел в обращение памятную монету «В. Дунін-Марцінкевіч. 200 год».
• 3 сентября 2016 года в Минске открыли скульптурную композицию Станиславу Монюшко и Винценту Дунину-Марцинкевичу на площади Свободы.

• Vincent Dunin-Marcinkievič (silver coin, reverse).gif

  Памятная монета Национального Банка Республики Беларусь «В. Дунін-Марцінкевіч. 200 год»

• 2008. Stamp of Belarus 03-2008-01-22-718.jpg

  Почтовая марка Беларуси — 200 лет со дня рождения Винцента Дунина-Марцинкевича

Литература

• Кісялёў, Г. В. Спасцігаючы Дуніна-Марцінкевіча : Спроба навуковай сістэматызацыі дакументаў і матэрыялаў / Г. В. Кісялёў. — Мінск : Універсітэцкае, 1988. — 160 с.
• Навуменка, І. Я. Вінцэнт Дунін-Марцінкевіч / І. Я. Навуменка. — Мінск : Навука і тэхніка, 1992. — 216 с.

Ссылки

• [archives.gov.by/index.php?id=687961 Вінцэнт Дунін-Марцінкевіч : асоба і творчасць | Архивы Беларуси]
• [www.slovnyk.lviv.name/szlachta.htm «Пинская шляхта» (оригинал на пинчуцком говоре)]

Отрывок, характеризующий Дунин-Марцинкевич, Викентий Иванович

Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.