Ермолов, Александр Петрович

Александр Петрович Ермолов
Род деятельности:	фаворит Екатерины II, генерал-поручик, камергер
Дата рождения:	1754(1754)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	24 марта 1835(1835-03-24)
Место смерти:	Вена, Австрийская империя
Отец:	Пётр Леонтьевич Ермолов
Супруга:	Елизавета Михайловна Голицына
Дети:	Пётр, Михаил, Фёдор
Награды и премии:

Алекса́ндр Петро́вич Ермо́лов ([1754 — 1835) — русский офицер, бывший «в случае» в 1786 году. Вышел в отставку в чине генерал-поручика (генерал-майор свиты). Владелец и строитель усадьбы Красное.

Происхождение

Сын небогатого сергачского помещика поручика Петра Леонтьевича из дворянского рода Ермоловых. Известен только тем, что в течение 16 месяцев был близок к императрице Екатерине II, пользуясь её особым расположением.

Путешествуя по Волге в 1767 году, Екатерина провела день в усадьбе Ермолова, в с. Черновском, и здесь увидела его 15-летнего сына. Поцеловав его, императрица назначила мальчика капралом Конной гвардии и взяла его с собой в Петербург, а Потёмкин позднее сделал его своим адъютантом и, почти 20 спустя после первой встречи, выдвинул его на пост официального фаворита.

Фавор

Высокий и стройный блондин, с хорошим цветом лица, Ермолов обращал на себя внимание своей красивой наружностью, и только широкий, плоский нос, за который Потёмкин прозвал его «lе negre blanc», портил его лицо. В половине 1784 года императрицу постигло тяжелое горе: она лишилась сильно любимого ею Ланского, которого поэтому ей трудно было заменить. Среди обычных интриг, Потёмкин выставил Ермолова, и в феврале 1785 года тот переехал во дворец; пожалован во флигель-адъютанты, генерал-майоры и действительные камергеры.

Не лишенный ума, Ермолов был угрюм и неразговорчив. Чрезвычайно добрый, честный и простой, он отличался особенной откровенностью и прямотой, но не имел достаточно гибкости, качества, столь необходимого фавориту среди придворных интриг. В искреннем желании делать добро и противодействовать своим влиянием злу, он охотно оказывал защиту всем просившим об этом, покровительствовал Державину, заслуживал похвалы от многих, но нажил себе ещё больше сильных врагов.

Сам Потёмкин, разочаровавшись в Ермолове, успешно устроил его быстрое падение. Императрица охотно избавилась от скучного фаворита, предложив ему 29 июня 1786 года отправиться за границу в путешествие. Не обладая жадностью других любимцев, Ермолов получил сравнительно немного: 4 тысячи душ и около 400 тысяч деньгами; он не заботился также и об обогащении всей своей родни, как это делали другие. Про нахождение его в Париже рассказывают ряд анекдотов, вот один из них:

Находившийся тогда в Париже А. П. Ермолов, бывший фаворит императрицы Екатерины, вздумал надеть [по случаю королевского парада] наш инженерный тогдашний мундир, который тоже был красный с серебром, и голубую польскую ленту, и в таком наряде приехал верхом на то место, где собрано было войско; все приняли его за графа d’Artois, войска построились и хотели делать разные на сей счет насмешки до того, что Ермолов принужден был уехать.

— Е. Ф. Комаровский

Семья

Вернувшись в Россию, Ермолов поселился в Москве, в своем доме на Тверской, и здесь около 1790 года женился на богатой княжне Елизавете Михайловне Голицыной (1768—1833), дочери князя М. М. Голицына от брака его с баронессой А. А. Строгановой. Имели трёх сыновей:

• Петр Александрович, был большим музыкантом, его сын Александр Петрович-мл., женат на Анастасии Николаевне Ермоловой, урожденной княжне Щербатовой.
• Михаил Александрович (1794—1850), генерал-майор, с 1828 года женат на дочери известного французского генерала армии Наполеона графа де-Лассаль, Жозефине-Шарлотте (1806—1853). По отзыву современницы, мадам Ермолова «была женщина умная, красивая и кокетливая, она превосходно пела романсы и в этот момент становилась сама собой, очаровательной, настоящей парижанкой». В браке имели сына Леонтия (1835—1837) и двух дочерей Елену (1829—1883; замужем с 1853 года за французским маркизом Роджером Де-Поденас (1814—1868), носившим титул римского князя Канталупо) и Зою (1832—1920; замужем с 1857 года за Луи де Шампо).
• Фёдор Александрович (1799—1855), женат на княжне Анастасии Николаевне Щербатовой, без потомства, по смерти его вышла за племянника своего мужа. Жила в Париже и приняла католичество.

В 1800 году Ермолов навсегда уехал за границу: зимой жил в Вене, летом в замке Фросдорф, в Штирии. Двое сыновей его, старший и младший, жили с ним и воспитывались в Австрии под руководством католических аббатов. Средний сын, Михаил, жил с матерью в Москве, а после её смерти также уехал во Францию. Ермолов умер в Вене 24 марта 1834 года. Похоронен с северной стороны Казанской церкви, которую он выстроил в своём рязанском имении Красное.

Литература

• Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб.: 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Ермолов, Александр Петрович

– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.