Жвания, Лиана Дмитриевна
Поделись знанием:
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Лиана Жвания | |
Лариса Дмитриевна Жвания | |
Дата рождения: | |
---|---|
Гражданство: | |
Профессия: | |
Карьера: |
1972—наст.время |
Награды: |
Лиана (Лариса) Дмитриевна Жвания (родилась 20 мая 1949 года) — заслуженная артистка РСФСР (1991)
Биография
В 1972 году окончила ЛГИТМиК им. Н. К. Черкасова (курс З. Я. Корогодского) и была принята в труппу Санкт-Петербургского ТЮЗа.
Творчество
Театральные работы
За годы работы в театре сыграла около 50 ролей.
- «Наш цирк»
- «Наш, только наш»
- «Наш Чуковский»
- «Конёк-Горбунок» П. П. Ершова
- «Открытый урок»
- «Месс-Менд» — Мисс Ортон
- «Свои люди — сочтёмся» А. Н. Островского — Липочка
- «Борис Годунов» А. С. Пушкина — Марина Мнишек
- «Тени» — Софья
- «Комедия ошибок» — Патрон Адриен
- «Ундина» — графиня Берта
- «Бонжур, мсье Перро» — королева Маргарита
- «Крошка Цахес» — Певица
- «Покойный бес» — Настасья
- «Звёздный талер» — Бабушка
- «Эквкус» — Дора Стрэнг
- «В горах моё сердце» — Бабушка
- «Учитель ритмики» — Настя
Роли в кино
- 1972 — Двенадцать месяцев — Королева, главная роль
- 1973 — Пожар во флигеле, или подвиг во льдах — Раиса Ивановна, учительница
- 1974 — Баллада о парнишке
- 1974 — Этот чудак Андерсен
- 1991 — Самостоятельная жизнь
- 2001 — Год глухаря
- 2001 — Убойная сила-3
- 2001 — Эхо блокады
- 2001 — Улицы разбитых фонарей — соседка
- 2002 — Дело о любовниках
- 2002 — Агентство «Золотая пуля» — мама Жени
- 2003 — Женский роман
- 2006 — Хромой чёрт
- 2006 — Опера. Хроники убойного отдела
- 2009 — Похороните меня за плинтусом — консьержка
Это заготовка статьи об актёре или актрисе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Напишите отзыв о статье "Жвания, Лиана Дмитриевна"
Отрывок, характеризующий Жвания, Лиана Дмитриевна
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.