Залески-Заменгоф, Луи-Кристоф
| Луи-Кристоф Залески-Заменгоф | |
| Имя при рождении: |
Людвик Заменгоф |
|---|---|
| Род деятельности: |
инженер-строитель и эсперантист |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
Луи-Кристоф Залески-Заменгоф (фр. Louis-Christophe Zaleski-Zamenhof, р.1925) — французский инженер-строитель и эсперантист, внук основателя эсперанто Л. Л. Заменгофа.
Содержание
Биография
Родился в Варшаве в 1925 в семье А.Заменгофа, сына Л. Л. Заменгофа. Во время нацистской оккупации Польши после ареста отца Людвик с матерью были также арестованы и помещены в Варшавское гетто, где с трудом избежали депортации в нацистский лагерь смерти в Треблинке (в Треблинке погибли две тётки Людвика — Софья Заменгоф и Лидия Заменгоф, а также двоюродная бабушка — Ида Заменгоф). После гетто Людвик скрывался в Польше под именем Кшиштофа Залески, это имя он впоследствии оставил в память о выпавшем на его долю испытании.
После Второй мировой войны вместе с матерью переехал во Францию, где Луи-Кристоф получил образование инженера и докторскую степень в области гражданского строительства и морской инженерии. С 1960-х постоянно живёт во Франции. Участвовал в реализации ряда строительных проектов, включая сооружение глубоководных нефтяных платформ, спортивных комплексов, а также Мемориала Шарля де Голля, расположенном в деревне Коломбэ-ле-де-Эглиз. Преподавал гражданскую и морскую инженерию в ряде учебных заведений.
Написал предисловие к книге L’homme qui a défié Babel («Человек, который бросил вызов Вавилону», 2003), биографии своего деда, Л. Л. Заменгофа, написанной на французском языке Р.Сантасси и А.Массоном.[1]
Приверженец эсперанто-движения, регулярно направляет обращения Всемирным конгрессам эсперантистов от имени семьи Заменгоф. Почётный член Всемирной ассоциации эсперанто.
Луи-Кристоф не собирался писать автобиографию, но серию интервью, которые у него на протяжении десяти лет брал польский журналист Добржинский, в 2003 опубликовал в виде книги «La Zamenhof-strato» («Улица Заменгофа»)[2]. В этой книге он подробно описал свою жизнь во время нацистской оккупации Польши, пребывание в Варшавском гетто и польском Сопротивлении. Книга содержит также взгляды Луи-Кристофа на историю, проблемы и перспективы языка эсперанто и эсперанто-движения. Книга «La Zamenhof-strato» в настоящее время опубликована на польском, эсперанто, литовском, чешском, японском, португальском, словацком, французском и корейском языках.[3]
Публикации
- J. P. Bonin, G. Deleuil and L. C. Zaleski-Zamenhof. «Foundation analysis of marine gravity structures submitted to cyclic loading.» Offshore Technology Conference, Houston, Texas (1976). pp. 571—579
Напишите отзыв о статье "Залески-Заменгоф, Луи-Кристоф"
Ссылки
- [www.kke.org.br/esperanto/libroj_kaj_revuoj/la_homo_kiu_defiis_babelon.php Предисловие] к книге La Homo kiu defiis Babelon («Человек, который бросил вызов Вавилону»).
- [web.archive.org/web/20070928015918/www.esperanto.pl/page.php?tid=2241 Mesaĝo] (Послание) — послание 86-му Всемирному конгрессу эсперантистов в Загребе, 2001.
- [www.uea.org/dokumentoj/komunikoj/gaz157.html#2 Gratulo] (Поздравление) — послание 87-му Всемирному конгрессу эсперантистов в Форталеза, 2002.
- [www.uea.org/dokumentoj/uk2003/salutparolado.html Parolado] (Речь) — послание 88-му Всемирному конгрессу эсперантистов в Гётеборге, 2003.
- [arrasesperanto.free.fr/images/bul2005-inaug/web_6586.jpg выступление 2005 в Булони] в том же самом месте, где проходил 1-й Всемирный конгресс эсперантистов в 1905.
Примечания
- ↑ (fr) René Centassi and Henri Masson, L’homme qui a défié Babel. 2003: L’Harmattan, 339 pp. ISBN 2-7475-1808-6
- ↑ Roman Dobrzyński. La Zamenhof-strato. Kaunas, 2003. 287 paĝoj.
- ↑ (eo) Dirk Bindmann, [esperanto.org/Ondo/Ondo/113-lode.htm#113-31 Рецензия на La Zamenhof-strato] в журнале La Ondo de Esperanto, No. 3, 2004 (113).
Отрывок, характеризующий Залески-Заменгоф, Луи-Кристоф
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
