Здание городского совета Алста
| Достопримечательность | |
Здание городского совета Алста
Schepenhuis van Aalst | |
 Беффруа, здание городского совета, флигель | |
| Страна | Бельгия |
| Город | Алст |
| Строительство | 1225—??? годы |
| Здания: беффруа, здание городского совета, флигель | |
Здание городского совета Алста находится на центральной площади Алста, города в бельгийской провинции Восточная Фландрия. Здание городского совета состоит из трёх частей: собственно здания городского совета, флигеля и беффруа[1]. Вместе с другими бельгийскими и французскими беффруа, беффруа Алста внесена в список всемирного наследия ЮНЕСКО под номером ID 943—001[2]. Сегодняшнее здание датируется XV веком.
Первое здание городского совета было возведено в 1225 году из известняка, добываемого в расположенном неподалёку Леде. Когда в 1380 году Алст был разрушен жителями Гента под предводительством графа Фландрии Людовика Мальского, здание городского совета было сожжено: сохранился только восточный фасад. Восстановление западного фасада началось в 1407 году. Во время кермессы 7 июля 1879 года здание снова горело и было восстановлено в 1886 году.
Строительство беффруа датируется 1460 годом, и с того же года в ней расположен карильон. Первый карильон мехеленского мастера Вранка был заменён в 1714 году, а колокола были заново отлиты после пожара 1879 года. Сегодня карильон насчитывает 52 колокола. Фасад беффруа украшают две скульптуры. Между ними с 1460 по 1879 год располагались солнечные часы. Так же на фасаде беффруа выбит лозунг Филиппа II: «NEC SPE NEC METU» (с лат. — «Ни надеждой, ни страхом»).
Примыкающий к зданию городского совета флигель служил местом оглашения законов и местом принесения правителем присяги на верность городским свободам. Фасад флигеля украшают пять скульптур:
- Фемида, богиня правосудия.
- Карл V, при правлении которого был построен флигель.
- «Дитя Алста», Дитрих (нид.), последний граф Алста (ум. в 1166 году).
- Питер Куке ван Алст (нид.), художник.
- Корнелиус Де Схрейвер, поэт и писатель.
Напишите отзыв о статье "Здание городского совета Алста"
Примечания
Отрывок, характеризующий Здание городского совета Алста
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
