Ибн Абу аль-Хадид
Поделись знанием:
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
| Ибн Абу аль-Хадид араб. ابن أبي الحديد | |
|---|---|
| Имя при рождении: | Абдуль-Хамид ибн Хибатуллах аль-Мадаини |
| Род дея- тельности: |
исламский богослов, поэт |
| Должности: | служитель канцелярии |
| Нацио- нальность: |
араб |
| Школа, течение: | мутазилит |
| Труды, сочинения: | Шарх Нахдж аль-Балага |
В Википедии есть статьи о других людях с лакабом Иззуддин, куньей Абу Хамид, именем Абдул-Хамид и нисбой Мадаини.
Ибн Абу́ аль-Хади́д (возможны варианты Ибн Аби-л-Хадид, Ибн Абу-л-Хадид, Ибн Абу ал-Хадид, Ибн Аби ал-Хадид; араб. ابن أبي الحديد, 1190, Ктесифон — 1258, Багдад) — видный представитель мутазилизма, знаток литературы.
Биография
Его полное имя: Изз ад-Дин Абу Хамид Абдуль-Хамид ибн Хибатуллах ибн Мухаммад ибн аль-Хусейн ибн Абу аль-Хадид аль-Мадаини (араб. عز الدين أبو حامد عبد الحميد بن هبة الله بن محمد بن الحسين بن أبي الحديد المدائني). Ибн Абу аль-Хадид родился в городе Мадаин (Ктесифон), близ Багдада, затем перебрался в Багдад. Служил в государственной канцелярии, был приближенным визиря Муайяд ад-Дина аль-’Альками.
В плане вероубеждения Ибн Абу аль-Хадид был мутазилитом, а в вопросах фикха следовал усулитам[1].
Ибн Абу аль-Хадид скончался в 656 году по мусульманскому календарю (1258 год) в Багдаде[2].
Ибн Абу аль-Хадид является автором нескольких книг:
- Толкование Пути Красноречия Шерифа Рази (араб. شرح نهج البلاغة).
- аль-Фульк ад-даир ’аля аль-масаль ас-саир (араб. الفلك الدائر على المثل السائر).
- Назм фасих Са’лаб (араб. نظم فصيح ثعلب).
- аль-Касаид ас-Саб’ аль-’Алавият (араб. القصائد السبع العلويات).
- аль-’Абкари аль-Хассан (араб. العبقري الحسان).
- Шарх аль-аят аль-байинат ли-ль-Фахр ар-Рази (араб. شرح الآيات البينات للفخر الرازي).
- Сборник стихов.
Напишите отзыв о статье "Ибн Абу аль-Хадид"
Примечания
- ↑ Ибн Абу аль-Хадид. [shiaonlinelibrary.com/%D8%A7%D9%84%D9%83%D8%AA%D8%A8/2185_%D8%B4%D8%B1%D8%AD-%D9%86%D9%87%D8%AC-%D8%A7%D9%84%D8%A8%D9%84%D8%A7%D8%BA%D8%A9-%D8%A7%D8%A8%D9%86-%D8%A3%D8%A8%D9%8A-%D8%A7%D9%84%D8%AD%D8%AF%D9%8A%D8%AF-%D8%AC-%D9%A1/%D8%A7%D9%84%D8%B5%D9%81%D8%AD%D8%A9_1#top Толкование пути Красноречия] = شرح نهج البلاغة / Мухаммад Абу-ль-Фадль Ибрахим. — Дар Ихъя аль-кутуб аль-арабия.
- ↑ [shamela.ws/index.php/author/629 ابن أبي الحديد] (ар.). Проверено 2 сентября 2014.
|
Это заготовка статьи об исламском учёном. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Ибн Абу аль-Хадид
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
