Ибн Варрак

Ибн Варрак, араб. ابن وراق‎ — литературный псевдоним, букв. «сын делателя бумаги» (род. 1946, Раджкот, Британская Индия, ныне Индия) — псевдоним англоязычного писателя и публициста пакистанского происхождения, одного из самых активных критиков ислама, основателя Института секуляризации исламского общества (en:Institute for the Secularisation of Islamic Society). Получил мировую известность как автор книг:

• «Почему я не мусульманин» (Why I Am Not a Muslim) (1995),
• «Происхождение Корана» (The Origins of The Koran: Classic Essays on Islam’s Holy Book) (1998),
• «Вопрос об историческом Мухаммеде» (The Quest for the Historical Muhammad) (2000).

Также был докладчиком на конференции ООН «Жертвы джихада» наряду с такими критиками ислама, как Бат Йеор, Айяан Хирси Али и Симон Денг.

В 2007 он участвовал в Конференции по секулярному исламу в Санкт-Петербурге (Флорида) наряду с такими известными критиками и реформаторами ислама, как Айяан Хирси Али, Вафа Султан и Иршад Манджи. Группа выпустила так называемую Санкт-Петербургскую декларацию, где призвала мировые правительства, в частности, отвергнуть шариатское право, суды фетвы, клерикальную форму правления и закрепление за любой религией статуса официальной, а также не допускать преследования за так называемые «святотатство» и «отступничество», в соответствии с п. 18 Всеобщей декларации прав человека.

До 2007 г. Ибн Варрак предпочитал не появляться на публике и не фотографироваться для изданий. Это было вызвано его опасениями за личную безопасность, а также его желанием путешествовать, чтобы видеться со своими родными в Пакистане без риска получить отказ в визе. Недавно он участвовал в публичных дебатах, и впервые его лицо стало известно широкой публике. Несмотря на это, его появление на публике обычно сопровождается большим количеством полиции.

«Происхождение Корана»

В известной книге Ибн Варрака «Происхождение Корана» содержится ряд неточностей и ошибок, которые были допущены автором случайно или преднамеренно. Так, он в своей критике ислама утверждает, что концепция «Нур Мухаммади» взята у зороастрийцев, однако не упоминает того факта, что это воззрение было сформулировано не самим Мухаммедом или Кораном, а суфиями, которые жили значительно позднее.

Также Ибн Варрак говорит, что сообщения о записи Корана при жизни Мухаммеда «в большой степени выдумка». Однако существует хадис, переданный множественными путями и записанный в сборниках Ахмада ибн Ханбаля, Абу Давуда, Абу Исы ат-Тирмизи и ан-Насаи, достоверность которых подтвердили Ибн Хиббан и аль-Хаким ан-Найсабури, который подтверждает, что Коран записывался ещё при жизни Мухаммеда. Текст хадиса:

Передают, что Ибн Аббас рассказывал, что Усман ибн Аффан сказал: «Когда несколько сур ниспосылалось сразу, и посланнику Аллаха, , ниспосылалось какое-нибудь откровение, он звал к себе одного из писарей и говорил: „Поместите это в суру, в которой говорится о том-то“».

— Ибн Хаджар аль-Аскадани «Фатх аль-Бари», т. 9 стр. 29

Ибн Варрак утверждает, что Халиль аль-Фарахиди придумал «хамзу» (знак «ء»), однако хамза существовала в речи арабов до Халиля, а его заслуга заключается в придумывании знака-буквы, которым он обозначается до сих пор.

Также он пишет о Ибн Аббасе: «многие из его мнений считаются еретическими», однако для кого и на основании чего они являются «еретическими» — умалчивает.

Для опровержения подлинности хадисов Мухаммеда Ибн Варрак приводит даты жизни известных мухаддисов — Мухаммада аль-Бухари и ан-Насаи, которые жили в более поздние времена (II—III век хиджры), но не упоминает о других мухаддисах, которые жили во времена сподвижников Мухаммеда и имели возможность записывать сообщения непосредственно у свидетелей тех событий. Например, Ибн Шихаб аз-Зухри был одним из известных табиинов и был первым, кто начал записывать заученные хадисы.

Библиография

• Why I Am Not a Muslim, Ibn Warraq, foreword by R. Joseph Hoffmann, Prometheus Books, 1995, hardcover, 428 pages, ISBN 0-87975-984-4
• Leaving Islam: Apostates Speak Out, edited by Ibn Warraq, Prometheus Books, 2003, hardcover, 320 pages, ISBN 1-59102-068-9
• What the Koran Really Says: Language, Text, and Commentary, edited and translated by Ibn Warraq, Prometheus Books, 2002, 600 pages, ISBN 1-57392-945-X
• Quest for the Historical Muhammad, edited and translated by Ibn Warraq, Prometheus Books, 2000, hardcover, 554 pages, ISBN 1-57392-787-2
• Origins of the Koran: Classic Essays on Islam’s Holy Book, edited by Ibn Warraq, Prometheus Books, 1998, hardcover, 420 pages, ISBN 1-57392-198-X; на русском языке — [azbyka.ru/religii/islam/ibn_varrak_proishogdenie_korana-all.shtml Происхождение Корана]
• Defending the West: A Critique of Edward Said’s Orientalism. Prometheus Books 2007 hardcover,: 300 pages ISBN 1-59102-484-6
• Which Koran?: Variants, Manuscripts, and the Influence of Pre-Islamic Poetry . Prometheus Books 1 May 2007 : 450 pages, ISBN 978-1-59102-429-3

Ссылки

• [www.secularislam.org Institute for the Secularisation of Islamic Society]
• [www.freewebs.com/unoffibnwarraq/index.htm The Unofficial Ibn Warraq Site]
• Stephen Crittenden [www.abc.net.au/rn/religionreport/stories/2001/386913.htm interviews Ibn Warraq] for the ABC, 10 October 2001
• [www.islam-watch.org/IbnWarraq/index.html Profile at Islam Watch]
• [www.challenging-islam.org/articles/warraq-debate-muslims.htm Ibn Warraq: How to Debate a Muslim]
• [www.prospect.org/cs/articles?article=holy_war_121701 Holy War], Chris Mooney on Ibn Warraq for The American Prospect, 17 December 2001
• [iranscope.ghandchi.com/Anthology/Islam/IbnWarraqWTC.htm Statement by Ibn Warraq on the World Trade Center Atrocity]
• [podcast.shirenetworknews.net/:entry:tuatara-2008-08-05-0001/ Ibn Warraq appears on Shire Network News Podcast (part 1)]

Отрывок, характеризующий Ибн Варрак

– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.