Ибрагим Мутеферрика
| Ибрагим Мутеферрика |
Ибрагим[1] (Ибрахим)[2] Мутеферрика (араб. ابراهیم متفرقه; 1674, Коложвар, совр. Румыния — 1745, Стамбул, совр. Турция) — мусульманский первопечатник, трансильванский венгр, государственный деятель Османской империи, дипломат, переводчик, картограф и астроном, основатель первой типографии, печатающей арабским шрифтом[3].
Биография
Сведения о ранней жизни будущего мутеферрики Ибрагима отрывочны и противоречивы. Он родился в Коложваре (Клуж-Напока) в семье венгерских протестантов. По одним сведениям, готовился стать реформатским священником, но был угнан в турецкий плен, где изучил фарси, арабский и турецкий языки, а также принял ислам. По другим — напротив, будучи унитарианцем, после закрытия церкви и школы в Коложваре в 1699 году добровольно и в зрелом возрасте перешёл в ислам, получив имя Ибрагим. Звание «мутеферрика» получил позже (а именно в 1717 году), мутеферрик — это привилегированная должность при султанском дворе. Обстоятельства изучения мусульманской культуры и возвышения при дворе не известны.
В 1710 году Ибрагим Мутеферрика написал «Трактат об исламе» («Рисале-и исламийе»), который рассматривался его биографами как апология ислама[2].
Политическая карьера
В 1715 году Мутеферрика с письмом великого визиря был отправлен в Вену к принцу Евгению Савойскому в надежде, что Австрия в случае войны с Венецией будет нейтральной. 13 мая 1715 года на торжественной аудиенции он передал письмо принцу. Через четыре месяца он выехал с ответным письмом в Стамбул.
В 1716 году, когда антигабсбургски настроенные венгерские дворяне-эмигранты собрались в Белграде для подготовки к борьбе за независимость Венгрии, которую они рассчитывали вести с помощью Османской империи, Ибрагим Мутеферрика был назначен к ним переводчиком.
В октябре 1717 года в Османскую империю из Франции прибыл князь Ференц II Ракоци, надеявшийся продолжать борьбу против Габсбургов. По новому фирману Ибрахиму было предписано исполнять обязанности переводчика и турецкого секретаря при лидере венгерского освободительного движения.
В 1718 г. Ибрагим Мутеферрика назначается связным к Ференцу II Ракоци. Этой службой он был занят до самой смерти Ракоци в 1735 г.
В 1743 году Ибрагим был послан в Дагестан для вручения берата Ахмед-хану о назначении его князем Кайтакского улумийства. Трудности пути подорвали силы Ибрагима. После длительной болезни он умирает в 1745 году. Похоронен в Стамбуле.
Первопечатник
В историю Ибрагим Мутеферрика вошёл не как политический деятель, а как первопечатник. В Стамбуле ещё до возникновения турецкого книгопечатания уже существовали армянские, греческие и еврейские типографии. Первая еврейская типография была открыта в 1493 или 1494 году, а в 1567 году была открыта и первая армянская типография. Идея Ибрагима Мутеферрика о введении книгопечатания в Турции относится к 1719 г. Некоторый опыт в этой области он приобрёл, изготовив в 1719 году клише и отпечатав карту Мраморного моря, а в 1727 году — карту Чёрного моря. Султанский двор и улемы считали типографию святотатственным делом. Они не могли допустить, чтобы арабский алфавит был применен для печатания книг типографским способом: арабский алфавит был священен, так как им написан Коран. Поэтому всем христианским типографиям было строжайше запрещено печатать что-либо арабским шрифтом.
1727 году султан Ахмед III подписал фирман, разрешающий построить типографию и печатать книги на турецком языке по всем вопросам, кроме религиозных. Типография была открыта в Стамбуле в доме Ибрагима Мутеферрика в квартале Султан Селим. 31 января 1729 года в типографии была отпечатана первая книга. Эта дата и принята за день начала книгопечатания в Турции.
Напишите отзыв о статье "Ибрагим Мутеферрика"
Примечания
- ↑ [knowledge.su/i/ibragim-muteferrika БРЭ/Ибрагим Мутеферрика]
- ↑ 1 2 Каменев Ю. А. [vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/Turk/XVIII/1720-1740/Muteferrika/pred.htm Ибрахим Мутеферрика и его сочинение «Усул ал-хикам фи низам ал-умам»] // Письменные памятники Востока. 1976—1977. — М.: Наука, 1984.
- ↑ [vitrine.library.uu.nl/wwwroot/en/texts/Rarqu54.htm Presentation of Katip Çelebi, Kitâb-i Cihân-nümâ li-Kâtib Çelebi], at the Utrecht University Library
См. также
Отрывок, характеризующий Ибрагим Мутеферрика
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
