Иванов, Никита Васильевич

Никита Иванов
Позиция	нападающий
Рост	193 см
Вес	95 кг
Гражданство	Казахстан
Родился	31 марта 1989(1989-03-31) (35 лет) Темиртау, Казахская ССР, СССР
Игровая карьера
2005—2007 Сибирь-2 2007—2008 Барыс 2008—2011 Крылья Советов 2011—2012 Саров 2012—2013 Кубань 2013—2015 Сокол 2015 Дизель 2015—2016 Сарыарка 2016—н.в. Барыс

Никита Васильевич Иванов (род. 31 марта 1989, Темиртау, Казахская ССР,СССР) — казахстанский хоккеист, нападающий астанинского «Барыса», выступающего в КХЛ. Игрок сборной Казахстана.

Карьера

Воспитанник темиртауского хоккейной школы. С сезона 2005/06 выступал в игравшей в первой лиге команде «Сибирь-2».

Участвовал в юниорском чемпионате мира 2007 года, где казахстанская сборная заняла третье место в дивизионе IA. А Никита, забив 5 шайб и сделав 7 результативных передач, стал лучшим ассистентом.

Сезон 2007/08 года Никита провёл в «Барысе», но в главной команде провёл лишь 4 игры. Но при этом провёл почти все игры в дочерней команде. На молодёжном чемпионате мира 2008 года, где сборная Казахстана стала восьмой, Никита провёл 6 игр.

Три сезона Никита провёл в «Крыльях Советов».

Начиная с 2011 года Никита играет в клубах ВХЛ: «Саров», «Кубань», «Сокол», «Дизель». А в 2015 году вернулся в Казахстан, где начал выступать за «Сарыарка, также играющую в российской ВХЛ.

На чемпионат мира 2016 года был включён в состав сборную Казахстана.

Ссылки

• [www.eliteprospects.com/player.php?player=11952&lang=en Никита Иванов] — статистика на [Eliteprospects.com Eliteprospects.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Иванов, Никита Васильевич

От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.