Илл

Илл ILLUS
magister officiorum 477 консул 478 magister militum 482—483
Рождение:	неизвестно
Смерть:	488(0488)

Илл (лат. Illus; умер в 488) — полководец Восточной Римской империи, игравший важную роль во время правления императоров Зенона и Василиска.

Илл поддержал выступление Василиска против Зенона, затем напротив способствовал возвращению Зенона (475—476). В дальнейшем служил Зенону, разбил претендента на трон Маркиана, но из-за сложных отношений с вдовствующей императрицей Вериной поддержал выступление Леонтия, однако потерпел поражение и был убит.

Биография

Происхождение

Илл был исавром, время и место его рождения неизвестны; у него был брат Трокунд. При императоре Льве I занимал различные должности, и по-видимому был другом Зенона ещё до возвышения последнего. Иоанн Малала приводит версию, что Илл был дядей Зенона, однако других подтверждений она не имеет.

При Василиске

Василиск, брат императрицы Верины (вдовы Льва I) изгнал Зенона из Константинополя в 475 году и отправил армию под командованием Илла и Трокунда в Исаврию, где укрылся Зенон. В июле 476 братья нанесли поражение Зенону и осадили его на холме, носившем ироническое название «Константинополь».

Во время этой осады Илл и Трокунд успели серьёзно поссориться с Василиском. В частности, Илл был недоволен расправами над исаврами, оставшимися в столице после бегства Зенона. Подарками и обещаниями Зенон привлек их на свою сторону, кроме того, Илл и Трокунд захватили в плен Лонгина, брата Зенона, и рассчитывали таким образом оказывать влияние на императора. Объединившись с Зеноном, они двинулись на Константинополь. В битве при Никее они разбили армию Василиска под командованием Армата. Сам Василиск, оставленный своими сторонниками, был низложен и приговорен к смерти в 477 году.

Отношения с императорским домом

В 477 году Илл стал магистром оффиций, а в 478-м — консулом. Однако Зенон, недовольный влиянием и популярностью Илла, стал относиться к нему с подозрением. Верина также была его врагом и даже устроила покушение на его жизнь, совершенное дворцовым рабом. Илл был ранен, но уцелел.

О недоверии к Иллу со стороны Зенона свидетельствует и тот факт, что Илл был отстранен от командования армией, направляемой против Теодориха Страбона. Вместо него командующим был назначен Мартиниан, что вызвало волнения в войсках.

Рост враждебности со стороны императорского дома вынудил Илла покинуть столицу и удалиться в Исаврию. Воспользовавшись этим, Зенон и Верина изгнали из столицы друга и сторонника Илла Пампрепия. Уроженец Фив, убежденный язычник, поэт и предсказатель Пампрерий был ненавистен Зенону и Верине. Они изгнали его, обвинив в попытке предсказывать будущее, благоприятное Иллу и неблагоприятное императору. Однако Илл принял изгнанника в своем доме.

Впрочем, добровольное изгнание Илла не было долгим. Опасность исходившая от объединившихся готов и возможные волнения городского плебса вынудили Зенона пойти на примирение с влиятельным и популярным полководцем. Их встреча произошла в 50 милях от Халкидона. В результате договоренностей Верина была изгнана из столицы и заключена в крепость Тарс, а Пампрепий получил должность квестора.

Мятеж Маркиана

В 479 году он разгромил мятеж Маркиана (внука императора Маркиана и сына Антемия, императора Западной Империи). Маркиан был женат на Леонтии, дочери Льва I и Верины и сестре Ариадны, жены Зенона. Его мятеж произошёл в Константинополе. При поддержке народа он разбил войска Зенона и осадил его во дворце.

Вначале Илл колебался, раздумывая на чью сторону встать, но в конце концов решил поддержать Зенона. Приведенные им войска разбили отряды Маркиана, а самого Маркиана взяли в плен. Впоследствии Маркиан был пострижен в монахи и заключен в монастыре в Исаврии.

Трокунд, брат Илла, был избран консулом в 482 году, а сам Илл получил достоинство патриция.

Выступление Леонтия и смерть

В середине 482 года произошло новое покушение на Илла. На этот раз его инспирировала Ариадна, супруга Зенона и дочь Верины. Ариадна пыталась добиться от Илла освобождения матери, но он не только не удовлетворил её просьбы, но и обвинил в стремлении избавиться от Зенона и посадить на престол нового императора. В ответ на это и было организовано покушение. Император приказал казнить покушавшегося, но отказался наказать Ариадну.

После этих событий Илл вместе с Пампрепием покинул столицу, отправившись на восток, где он командовал армией, находясь в должности magister militum Востока. Здесь к нему присоединились его брат Трокунд и патриций Леонтий. В 483 году, собрав войска, они выступили против Зенона. Илл провозгласил императором Леонтия, разбил армию Зенона у Антиохии, привлек на свою сторону исавров, освободил из заключения Верину и убедил её короновать Леонтия, что придало тому легитимность, а также разослать письма военачальникам и чиновникам в Антиохию, Египет и восточные провинции с приказом присоединиться к Иллу. После этого он отправил Верину обратно в тюрьму, где она вскоре умерла.

В 485 году Зенон отправил против повстанцев новую армию под командованием Иоанна Скифа и Теодориха Великого, который в то время был консулом. Впрочем, Теодорих вскоре был отозван обратно, Иоанн же разбил повстанцев при Селевкии (какой именно из городов, носивших это название был местом битвы — неизвестно) и осадил их в крепости Папурии. Трокунд пытался выбраться из крепости, чтобы собрать отряды для прорыва осады, но был схвачен и казнен. Илл и Леонтий не знали об этом и, вдохновляемые предсказаниями Пампрепия, обещавшего им победу, держались в крепости три года. Затем, узнав наконец о смерти Трокунда, Илл казнил Пампрепия, а вскоре крепость пала благодаря предательству. Илл и Леонтий были обезглавлены (488), а их головы отправлены императору.

Источники

• Суда. Παμπρενιος (Pamprenios).
• Иоанн Зонара. История.
• Феофан Исповедник. Хронография.
• Евагрий Схоластик. Церковная история.

Литература

• Armory, Patrick (1997). People and Identity in Ostrogothic Italy, 489—554. Cambridge University Press. pp. 282-283. ISBN 0-521-52635-3.
• Cameron, Averil; Ward-Perkins, Bryan.; Whitby, Michael (2000), The Cambridge ancient history 14. Late Antiquity: empire and successors, A.D. 425—600, Cambridge University Press, ISBN 0521325919
• Williams, Stephen; and Gerard Friell (1999). The Rome that did not fall. Routledge. ISBN 0-415-15403-0.

Ссылки

• [ancientrome.ru/publik/kozlov/kozlov09.htm Козлов А. С. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВУ ВИЗАНТИИ В 476—491 гг. V в. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И СОЦИАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ.]

Отрывок, характеризующий Илл

Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».