Исайко, Михаил Анисимович

Исайко Михаил Анисимович
Дата рождения	23 ноября 1908(1908-11-23)
Место рождения	Михайловка, Ямпольский район, Винницкая область
Дата смерти	23 декабря 1992(1992-12-23) (84 года)
Место смерти	Нижний Новгород
Награды и премии

Исайко Михаил Анисимович (1908—1992) — командир взвода автоматчиков 492-го стрелкового полка 199-й стрелковой Смоленской дивизии 49-й армии 2-го Белорусского фронта, старшина.

Биография

Родился 23 ноября 1908 года в селе Михайловка ныне Ямпольского района Винницкой области Украины в семье крестьянина. Украинец. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года. Образование начальное. В раннем детстве остался сиротой. В 1920 году окончил начальную школу. В 18 лет уехал в город Орехово-Зуево ныне Московской области, работал на ткацкой фабрике.

В 1930—1934 годах проходил срочную службу в Красной Армии, окончил полковую школу младших командиров. После окончания срока службы оставался на три года на сверхсрочной службе. После демобилизации с 1936 года работал в органах НКВД СССР в городе Горьком (ныне — Нижний Новгород).

В сентябре 1942 года вновь призван в Красную Армию, с октября участвовал в боевых действиях. На Калининском фронте командовал взводом пешей разведки. Участвовал в освобождении Смоленской земли. В августе 1943 года был ранен, после госпиталя вернулся в часть. Отличился в летних боях 1944 года за освобождение Белоруссии.

24 июня 1944 года в бою севернее города Могилёва старшина Исайко заменил выбывшего из строя командира роты и умело руководил подразделением, преследуя противника. Под его командованием рота вышла в деревне Колесище и с ходу под сильным артиллерийским и миномётным огнём на подручных средствах форсировала реку Днепр. Бойцы удержали рубеж до подхода основных сил. В бою за плацдарм ротой было отбито пять контратак. Старшина Исайко в решительную минуту боя противотанковой гранатой подорвал вражеский танк и из автомата уничтожил полсотни фашистов. При прорыве обороны на западном берегу Днепра личным примером храбрости воодушевлял бойцов роты. Преследуя врага, рота 27 июня первой вышла на окраину города Могилёва.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками старшине Исайко Михаилу Анисимовичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5420).

Отважный разведчик освобождал Польшу, форсировал Одер. Десятки раз брал «языка». Стал офицером. Войну закончил в Берлине.

С 1945 года лейтенант М. А. Исайко — в запасе. До 1955 года служил в органах МВД Горьковской области. Жил в Горьком (ныне — Нижний Новгород). Затем работал шофёром по перегону автомашин в спецавтохозяйстве. Избирался депутатом Горьковского городского Совета. Умер 23 декабря 1992 года. Похоронен в Нижнем Новгороде на Старом Автозаводском кладбище.

Был также награждён орденами Красного Знамени (12.04.1945), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (26.11.1944; 06.04.1985), орденом Отечественной войны 2-й степени (14.01.1944), 2 орденами Красной Звезды (30.09.1943; 30.12.1956), медалью «За отвагу» (08.09.1943), другими медалями.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3928 Исайко, Михаил Анисимович]. Сайт «Герои Страны».

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои Отечества. Москва, 2004.
• Тюльников Л. К., Басович Я. И. Герои Советского Союза — горьковчане. Горький, 1981.

Отрывок, характеризующий Исайко, Михаил Анисимович

В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.