Испанская живопись XVII века

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Испанская живопись XVII века, Живопись испанского Золотого века, эпохи барокко — эпоха наивысшего расцвета испанского изобразительного искусства.





Характерные черты

Исследователь испанского искусства Татьяна Каптерева отмечает следующие характерные черты живописи данного периода:

  • преобладание остроты наблюдения натуры над художественным воображением
  • концентрация внимания на человеке, с исключением других пластов восприятия реальности (это вело к слабому развитию пейзажа и своеобразному, внесюжетному развитию бытового жанра).

Изображение человека при этом ограничивалось, по большей части, религиозной тематикой, и единственным светским жанром, который поощрялся, был портрет.

Важным фактором формирования испанского искусства была идеология. В этот период в Испании действовало огромное количество монашеских орденов, имевших большую материальную и духовную власть. Именно они выступали основными заказчиками произведений искусства. Кроме того, в 1-й пол. XVII века было слабо развито ремесло фрески, и замещать её при украшении храмов приходилось станковой живописью.

Период становления испанской живописи — это конец 16 - 1-я четверть 17-го века, когда активно развиваются местные школы (Севилья, Валенсия, проч.), а также на испанскую почву проникают и активно адаптируются приемы караваджизма.

Живописные школы

Школа Филиппа III

исп. La escuela de Felipe III — школа придворных живописцев, сложившаяся во время царствования Филиппа III.

Кастильский тенебризм

исп. El tenebrismo castellano — течение караваджистского тенебризма, сложившееся в Кастилии.

  • Хуан Фернандес Наваррете (Juan Fernández Navarrete)

Эскориальский испанизм

исп. Hispanismo escurialense

Мадридская школа 1-й пол. XVII века

  • Висенсио Кардучо (Vicencio Carducho)
  • Фелис Кастело (Feliz Castelo)
  • Франсиско Фернандес (Francesco Fernández)
  • Педро де Обрегон (Pedro de Obregón)
  • Эухенио Каксес (Eugenio Caxes)
  • Антонио Ланчарес (Antonio Lanchares)
  • Диего Поло (Diego Polo)
  • Педро Вальпуэста (Pedro Valpuesta)
  • Луис Фернандес (Luis Fernández)
  • Анхело Нарди (исп.)русск. (Ángelo Nardi)
  • Хуан Баутиста Майно (исп.)русск. (Juan Bautista Maino)
  • Антонио Ариас Фернандес (Antonio Arias Fernández)
  • Хуан Монтеро де Рохас (Juan Montero de Rojas)

Валенсийская живопись

Живопись в Мурсии

Толедский тенебризм

исп. El tenebrismo toledano — течение караваджистского тенебризма, сложившееся в Толедо.

  • Блас дель Прадо (Blas del Prado)
  • Луис Тристан (Luís Tristán)
  • Антонио Писарро (Antonio Pizarro)
  • Педро де Орренте (Pedro de Orrente)
  • Пабло Понтонс (Pablo Pontons)
  • Хуан Антонио Кончильос (Juan Antonio Conchillos)
  • Кристобаль Гарсия Сальмерон (Cristóbal García Salmerón)

Севильская школа

Вальядолидская школа

  • Педро Диас Минайя (Pedro Díaz Minaya)
  • Бартоломе де Карденас (Bartolomé de Cárdenas)
  • Франсиско Мартинес (Francisco Martínez)
  • Сантьяго Моран (Santiago Morán)
  • Диего Валентин Диас (Diego Valentín Diaz)
  • Фелипе Хиль де Мена (Felipe Gil de Mena; 1600-1674)
  • Фелипе-и-Мануэль Хиль де Мена (Felipe y Manuel Gil de Mena)
  • Диего Диес Ферререс (Diego Díez Ferreres)
  • Томас де Прадо (Tomás de Prado)
  • Агустин Бара (Agustín Bará)
  • Амаро Алонсо (Amaro Alonso)
  • Симон Пети (Simón Peti)

Арагонская живопись

  • Педро Нуньес (Pedro Nuñez)
  • Хусепе Мартинес (исп.)русск. (Jusepe Martínez)
  • Фра Антонио Мартинес (fray Antonio Martínez)
  • Франсиско Вера Кабеса де Вака (Francisco Vera Cabeza de Vaca)
  • Бартоломе Висенте (Bartolomé Vicente)
  • Висенте Вердусан (Vicente Verdusán)
  • Франсиско Хименес (Francisco Jiménez)
  • Хуан Гальван (Juan Galván)
  • Франсиско де Артигас (Francisco de Artigas)

Каталанская и балеарская школа

Бодегонес и флорерос

исп. Bodegones y floreros – мастера испанской живописи, писавшие натюрморты из повседневной жизни (бодегон) и букеты (флореро).

  • Хуан Санчес Котан (Sánchez Cotán)
  • Фелипе Рамирес (Felipe Ramírez)
  • Алехандро Лоарте (Alejandro Loarte)
  • Хуан ван дер Хамен (Juan van der Hamen)
  • Блас де Ледесма (Blas de Ledesma)
  • Хуан де Арельяно (Juan de Arellano)
  • Бартоломе Перес (Bartolomé Perez)
  • Педро Кампробин (Pedro Camprobín)

Сурбаран и его школа

Веласкес и мадридская школа

Кордовская школа

  • Хуан Луис Самбрано (Juan Luiz Zambrano)
  • Хосе де Сарабиа (José de Sarabia)
  • Антонио дель Кастильо (Antonio del Castillo)
  • Себастьян Мартинес (Sebastián Martínez)
  • Фра Хуан де Гусман (fray Juan de Guzmán)
  • Антонио Гарсия Рейносо (Antonio García Reynoso)
  • Эстебан Вела Кото (Esteban Vela Coto)

Гранадская школа

  • Педро Раксис (Pedro Raxis)
  • Хосе де Сиесар (José de Ciézar)
  • Алонсо Кано
  • Бенито Родригес де Бланес (Benito Rodríguez de Blanes)
  • Хосе де Кастильо (José de Castillo)
  • Хуан Леандро де ла Фуэнте (Juan Leandro de la Fuente)
  • Алонсо де Меса (Alonso de Mesa)
  • Хуан де Севилья (Juan de Sevilla)
  • Педро Атанасио де Боканегра (Pedro Atanasio de Bocanegra)
  • Педро де Мойя (Pedro de Moya)
  • Мигель Манрике (Miguel Manrique)
  • Хосе Рисуэньо (José Risueño)

Севильская школа

  • Мурильо
  • Себастьян Гомес, «мулат Мурильи» (Sebastián Gómez, el mulato de Murillo)
  • Хуан Симон Гутьеррес (Juan Simón Gutiérrez)
  • Менесес Осорио (Meneses Osorio)
  • Андрес Перес (Andrés Pérez)
  • Хуан Гарсон (Juan Garzón)
  • Алонсо Мигель де Тобар (Alonso Miguel de Tobar)
  • Хосе де Рубира (José de Rubira)
  • Бернардо Херман Льоренте (Bernardo Germán Llorente)
  • Эстебан Маркес (Esteban Márquez)
  • Педро де Вильявисенсио (Pedro de Villavicencio)
  • Игнасио де Ириарте (Ignacio de Iriarte)
  • Матиас де Артеага-и-Альфаро (Matías de Arteaga y Alfaro)
  • Франсиско Антолинес (Francisco Antolínez)
  • Хуан де Вальдес Леаль (Juan de Valdés Leal)
  • Лукас Вальдес (Lucas Valdés)

Напишите отзыв о статье "Испанская живопись XVII века"

Литература

  • Малицкая К.М. Испанская живопись XVI - XVII вв. М., 1947.
  • Каптерева Т.П. Веласкес и испанский портрет XVII века. М., 1956.
  • Левина И.М. Искусство Испании XVI-XVII веков. М., 1965.
  • Гуецкий Н.С. Испанский живописный портрет XVII века в музеях СССР. Автореферат диссертации. Л., 1971.
  • Каганэ Л.Л. Тициан и испанский портрет XVI—XVII вв. // Проблемы культуры итальянского Возрождения: сб. ст. С. 136—151. Л., 1979.
  • Виноградова Т. Н. Испанская живопись XV-начала XX веков. Каталог.- СПб.:ИПЦ СПГУТД, 2008, 104 с. ISBN 978-5-7937-0406-9
  • Виноградова Т. Н. Картины испанских мастеров в собрании Государственного музей истории религии // Труды Государственного музея истории религии. Вып.5. СПб., 2005.
  • Victor Stoichi, ed. Visionary Experience in the Golden Age of Spanish Art (1997)

Отрывок, характеризующий Испанская живопись XVII века

– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Испанская_живопись_XVII_века&oldid=77677396»