История одного города
| История одного города | |
| Исторiя одного города | |
 Титульный лист 1 издания (1879), с дарственной надписью А. Н. Островскому | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1869—1870 |
| Дата первой публикации: |
1869—1870 |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Исто́рия одного́ го́рода» — сатирический роман Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, написанный в 1869—1870 годах.
Содержание
История создания
На время оставив работу над циклом «Помпадуры и помпадурши», Салтыков-Щедрин загорелся идеей создания «Истории одного города», тематически родственной «Помпадурам и помпадуршам».
В январе 1869 года сатирик выступает с первыми главами «Опись градоначальникам» и «Органчик» в журнале «Отечественные записки» (№ 1), но до конца года приостанавливает работу, чтобы осуществить идею создания сказок («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Пропала совесть», «Дикий помещик»). Кроме этого, наметилось произведение «Господа ташкентцы», нужно было довести до логического конца «Признаки времени» и «Письма о провинции». Не оставляет Салтыков-Щедрин работу в журнале: появляется серия публицистических и литературно-критических статей и рецензий.
Вернувшись к работе над повестью, уже в № 1-4, 9 («Отечественные записки») 1870 года он публикует продолжение «Истории одного города». В 1870 году книга вышла отдельным изданием под названием «История одного города». По подлинным документам её издал М. Е. Салтыков-Щедрин.
«История одного города» вызвала массу толкований и негодований, что заставило Салтыкова-Щедрина ответить на статью известного публициста А. Суворина. Автор критической статьи «Историческая сатира», появившейся в апрельском номере журнала «Вестник Европы» за 1871 год, обвинил писателя в глумлении над русским народом и искажении фактов русской истории, не проникая в глубину замысла и суть художественного своеобразия произведения. И. С. Тургенев называл книгу замечательной и считал, что в ней отражена «сатирическая история русского общества во второй половине прошлого и начале нынешнего столетия».
М. Е. Салтыков-Щедрин знал, что «писатель, которого сердце не переболело всеми болями того общества, в котором он действует, едва ли может претендовать в литературе на значение выше посредственного и очень скоропреходящего». Тем не менее прежний интерес читающей публики к творчеству Салтыкова-Щедрина после публикации повести несколько угас.
Сюжет
Начинается повесть со слов автора, который якобы нашёл настоящую летопись с рассказом о вымышленном городе Глупове. После небольшого вступления от лица вымышленного летописца идёт рассказ о «происхождении глуповцев», в котором автор повествует о самых выдающихся градоначальниках города Глупова.
Дементий Брудастый, восьмой градоначальник Глупова, правил очень непродолжительный срок, но оставил заметный след в истории города. Он выделился среди других тем, что не был обыкновенным человеком, а в голове вместо мозга у него был странный приборчик, выдававший одну из нескольких запрограммированных в него фраз. После того, как об этом стало известно, началось свержение градоначальника. За недолгий срок в Глупове сменилось шесть правительниц, которые под разными предлогами подкупали солдат, чтобы захватить власть. После в Глупове воцарился на много лет Двоекуров, образ которого напоминал Александра I, потому что он, оробев, не выполнил какого-то поручения, из-за чего всю жизнь грустил.
Пётр Фердыщенко, бывший денщик князя Потёмкина, градоначальник «предприимчивый, легкомысленный и увлекающийся»[1], подверг город за время своей власти голоду, а умер от обжорства.
Но дольше всех правил Глуповым Василиск Бородавкин, за время своей власти подвергший уничтожению Стрелецкую и Навозную слободы.
Бородавкин, стремлением к проведению реформ, направленных на просвещение, напоминает Петра I.
Сатирическая направленность
По своей направленности роман является сатирой на многих исторических персон Российской империи и на некоторые события указанной в Описи Градоначальников эпохи.
Сам Щедрин говорил:«Если бы я действительно писал сатиру на XVIII век, то, конечно, ограничился бы „Сказанием о шести градоначальницах“»
Но кроме явных параллелей в Сказании о шести градоначальницах, которое содержит аллюзии на императриц XVIII века Анну Иоанновну, Анну Леопольдовну, Елизавету Петровну и Екатерину II и их приход к власти через дворцовые перевороты, в повести большое количество пародий на других исторических деятелей той эпохи — Павла I, Александра I, Сперанского, Аракчеева и других. В мультфильме, снятом по мотивам произведения, в качестве города Глупова выступает реальный город Кострома: показаны существующие и существовавшие в описываемую эпоху здания (например, пожарная каланча).
Экранизации
- Фильм «Оно» Сергея Овчарова.
- Мультфильм «Органчик», 1933 года
- Мультфильм «История одного города. Органчик», 1991 года
Театральные постановки
- Спектакль «История одного города». Режиссёр — Борис Павлович, пьеса — Марии Ботевой. Поставлен в Театре на Спасской (Кировский государственный ТЮЗ). Премьера состоялась 06 июля 2012 г.[www.ekvus-kirov.ru/afisha/show/?id=54]
- Спектакль «История города Глупова» — режиссёр Егоров, Дмитрий Владимирович. Поставлен в театре: Новосибирский драматический театр «Красный факел». Премьера состоялась 17 декабря 2011 г. в г. Новосибирск.
- [www.red-torch.ru Официальный сайт театра «Красный факел»]
- [www.red-torch.ru/performance/?178 Фотогалерея спектакля «История города Глупова» на сайте театра]
- [victor-dmitriev.livejournal.com/71997.html Фотоотчёт с комментариями с генерального прогона перед премьерой спектакля «История города Глупова» 17 декабря 2011 г. ]
Иллюстрации
- Иллюстрации к роману «История одного города», выполненные художником А. Н. Самохваловым, в 1937 году были удостоены Гран-при международной выставки в Париже.
Музыкальные произведения
- Александр Непомнящий — История одного города
См. также
Напишите отзыв о статье "История одного города"
Примечания
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий История одного города
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
