Исфара (река)
| Исфара | |
 Исфара в населённом пункте Чорку | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
130 км |
| Бассейн |
3240 км² |
| Расход воды |
14,5 м³/с (посёлок Ташкурган) |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Исфара+(река) Водоток] | |
| Исток |
ледник Ак-Суу |
| — Местоположение |
северный склон Туркестанского хребта |
| — Высота |
3193,0 м |
| — Координаты |
39°35′17″ с. ш. 70°17′46″ в. д. / 39.58806° с. ш. 70.29611° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.58806&mlon=70.29611&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье |
разбор на ирригационные каналы |
| — Местоположение |
у посёлка Работ |
| — Высота |
около 560 м |
| — Координаты |
40°18′45″ с. ш. 70°33′26″ в. д. / 40.312694° с. ш. 70.557389° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.312694&mlon=70.557389&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 40°18′45″ с. ш. 70°33′26″ в. д. / 40.312694° с. ш. 70.557389° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.312694&mlon=70.557389&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Страны | |
| Регион | |
|
| |
Исфара́ (тадж. Исфара, узб. Isfara, Исфара) — река бассейна Сырдарьи[1] (в настоящее время не доходит до неё) в Баткенской области Кыргызстана, Согдийской области Таджикистана и Ферганской области Узбекистана. В верхнем течении носит название Ак-суу[2][3] (Аксу[4]), в среднем течении — Каравшин[5][6] (тадж. Каравшин), Каравшан[2].
Содержание
Общее описание
Длина реки по данным «Большой советской энциклопедии» равна 130 км[4], по данным Национальной энциклопедии Узбекистана — 107 км. Площадь бассейна составляет 3240 км². Питание реки, в основном, снеговое и ледниковое[2].
Ниже впадения притока Киндык Каравшин имеет ширину 10 м, далее по течению — 20 м[5], ниже Воруха (после отхода от реки первого канала) — 18 м[6]. Глубина ниже впадения Киндыка равна 1,0 м[5]; в районе Воруха — 2,0 м, грунт дна — твёрдый. Скорость течения близ Воруха составляет 2,0 м/c[6], в низовьях, за посёлком Нефтеабад — 1,2 м/c[7].
Среднегодовой расход воды близ посёлка Ташкурган составляет 14,5 м³/с. 85—90% стока приходится на половодье, которое охватывает период с мая по сентябрь[2] (по другим данным — с конца апреля по октябрь[1]). В июле среднемесячный расход воды достигает 43,6 м³/с[2] (по другим данным, наиболее полноводной река является в августе[1]). На март-апрель приходится маловодный период, когда среднемесячный расход воды снижается до 3,5—4,0 м³/с. Наибольший зафиксированный расход воды — 150 м³/с (5 августа 1973 года), наименьший зафиксированный расход воды — 0,050 м³/с (28 марта 1975 года)[2].
Исфара относится к категории наиболее селеопасных рек. Средний расход наносов в ней составляет 12 кг/c[1]. В среднем за год Исфара выносит в Ферганскую долину 290 тонн грязи[2].
Воды Исфары используются на орошение[2]. В Кыргызстане сток реки зарегулирован Торткульским водохранилищем объёмом 90 млн м³ и орошаемой площадью в 9 000 га[1].
Ак-Суу
Река берёт начало в Кыргызстане (у границы с Таджикистаном) от ледника Ак-Суу на северном склоне Туркестанского хребта[2], на высоте 3193,0 м. Близ точки начала реки стоят развалины Ак-Суу. От истока течёт северном направлении. В самом верхнем течении вдоль реки имеются лесные участки[3].
Каравшин
В районе населённого пункта Каравшин река получает то же название. Каравшин вначале имеет северное направление течения с некоторым уклоном к востоку, у впадения притока Киндык поворачивает на северо-запад, далее огибает горы Дауда: при впадении притока Ртачашма вновь поворачивает на северо-восток и затем проходит в восточном направлении лишь с небольшим уклоном к северу. По берегам Каравшина имеются летники, стоят развалины Курбака, через реку перекинуты мосты[5].
За впадением притока Талдык река поворачивает на север и далее переходит на земли таджикского эксклава Ворух, где соприкасается с одноимённым посёлком. На государственной границе сливается с рекой Кшемыш (Кшемышсай), откуда получает название Исфара[6].
Нижнее течение
От Воруха и до устья вдоль Исфары проложена автодорога. Далее огибает горы Сарсейит с востока, возвращаясь на киргизскую территорию, но затем вторично переходит на территорию Таджикистана и отсюда течёт в северо-восточном направлении. Посредством арыка Джай-Дем и Подводящего канала связана с Тёртгульским[6] (Торткульским) водохранилищем (Кыргызстан), регулирующем её сток[1]. В прилегающем районе Таджикистана на берегах Исфары расположены населённые пункты Кочобою, Говсувар, Чорку, Сурх[6].
За горой Сурх ориентируется в общем северном направлении, которое сохраняет до устья, имея на различных участках небольшие уклоны к западу или востоку. Ниже по течению реки стоят населённые пункты Кёк-Таш, Пшемак, Достук, Чоркишлак, Зумратшо, Шахрак, город Исфара, 1 мая, Кызылпилол, Арабкишлак, Балад, Хонабад, Нефтеабад, Янгиабад, Зархок, Работ[7].
Устье
В 7—8 км к юго-востоку от города Канибадама выходит на земли Ферганской долины, образуя в низовьях равнинный участок[2] с обширным конусом выноса[4].
В настоящее время Исфара полностью разбираются на орошение, не достигая реки Сырдарьи[2]. Близ посёлка Работ у границы Таджикистана с Узбекистаном воды реки распределяются по вееру каналов. Большая часть из них затем переходит на земли Ферганского вилоята Узбекистана[8]. Впоследствии каналы ирригационного веера вливаются в Большой Ферганский канал[4][8].
Бассейн Исфары
В бассейне Исфары расположено 210 ледников общей площадью 169,6 км². Среди них наиболее крупными являются Джилтык (21,4 км²) и Ак-Суу, от которого образуется сама река (17,4 км²)[2].
Считая от истоков на Туркестанском хребте, Исфара вбирает свыше 60 небольших притоков[2]. Самыми крупными среди них являются реки Кишемиш, Теминген, Джиптык[1].
Проблемы
В бассейне Исфары проживает 185 000 человек[9]. При этом отмечено снижение уровня воды в Исфаре, в настоящее время он стоит на 50 см ниже, чем в 1960-е гг[1]. Межгосударственными соглашениями был выработан лимит водопользования в 37% от стока реки[1].
Напишите отзыв о статье "Исфара (река)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.cawater-info.net/projects/pdf/isfara-ecology-kg.pdf Неронова Таисия. Предварительный отчет по текущей экологической ситуации бассейна реки Исфара со стороны Кыргызской Республики]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Исфара — [www.ziyouz.com/index.php?option=com_remository&Itemid=57&func=fileinfo&id=291 Национальная энциклопедия Узбекистана]. — Ташкент, 2000—2005. (узб.)
- ↑ 1 2 Лист карты J-42-21 Рог. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1978 год. Издание 1984 г.
- ↑ 1 2 3 4 Исфара (река) // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ 1 2 3 4 Лист карты J-42-9 Катран. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1983 год. Издание 1986 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Лист карты J-42-10 Ворух. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1983 год. Издание 1987 г.
- ↑ 1 2 Лист карты K-42-142 Исфара. Масштаб: 1 : 100 000. Указать дату выпуска/состояния местности.
- ↑ 1 2 Ферганская область. Справочная политико-административная карта. Масштаб 1:200 000. — Ташкент: «Госкомгеодезкадастр», 2008. ISBN 978-9943-15074-4
- ↑ [www.carecnet.org/programs_and_projects/water_initiatives_support/proekt-partnerstvo-zainteresovannyx-storon-v-sovmestnoj-razrabotke-politiki-sodejstvie-transgranichnomu-sotrudnichestvu-po-malym-vodorazdelam-centralnoj-azii/reka-isfara/ Региональный экологический центр Центральной Азии. Опыт для улучшения окружающей среды — Река Исфара]
</ol>
Отрывок, характеризующий Исфара (река)
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
