Йован Оливер

Йован Оливер серб. Јован Оливер Грчинић<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Йован Оливер, фреска из Лесновского монастыря</td></tr>
севастократор Сербского царства
? — ок. 1346
Преемник:	Деян Драгаш
деспот Сербского царства
? — ок. 1356
Преемник:	Деян Драгаш
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	ок. 1310 Сербское царство
Смерть:	ок. 1356 Сербское царство
Род:	Грчиничи
Супруга:	1) Каравида 2) Мария Палеолог
Дети:	7 сыновей

Йован Оливер Грчинич (серб. Јован Оливер Грчинић; ок. 1310 — ок. 1356) — сербский феодал, «великий воевода», севастократор и деспот короля Стефана Уроша Душана (правил в 1331—1355).

Оливер Душан поддерживал Стефана Уроша Душана в борьбе против своего отца и был одним из главных военачальников во время южных кампаний в Македонии и Фессалии. Его владения располагались на равнине Овче-поле и левом берегу р. Вардар.

Биография

Йован был сыном сербского феодала Грчина («Грека»), который владел землями на территории Сербского царства.

Йован упоминается в историчках Дубровицкой республики как Оливер Грчиничи, имел греческое происхождение. Он владел доменом в современной республики Македония в качестве полунезависимого князя. Он признавал вассальную зависимость от Стефана Уроша Душана.

Вероятно, Йован Оливер поддерживал Стефана Душана во время свержения его отца Стефана Уроша III в 1331 году. После смерти своей первой жены Каравиды, в 1336 году, он вторично женился на Марии Палеолог, мачехе Стефана Душана.

Существуют научные споры о том, когда Йован Оливер получил свои владения, то есть владел ли он ими до правления Стефана Душана, или они предоставлены ему Душаном в качестве награды за его поддержку, или он приобрел их в результате брака с Марией.

Йован Оливер был одним из самых могущественных вельмож при Стефане Уроше Душане и оказывал на него значительное влияние, как об этом свидетельствуют переговоры в июле 1342 года, которые привели к тому, что Стефан Урош Душан принял решение поддержать Иоанна VI Кантазузина в гражданской войне в Византии (1341—1347), а его сын Мануил Кантакузин должен был жениться на дочери Йована Оливера.

В 1334 году Йован Оливер участвовал в войне с Византийской империей и присутствовал при последующих мирных переговорах вместе с Вратно Неманичем с византийским правительством. В конце 1342 года после смерти другого крупного сербского феодала Стефана Драговола (Хрельо) его владения были разделены между царем Стефаном Душаном и Йованом Оливером, который приобрел города Штип и Струмица.

В 1341 году Йован Оливер построил православный монастырь в Лесново. Йован Оливер ненадолго пережил своего сюзерена Стефана Уроша Душана. Его владения были захвачены Йованом и Константином, сыновьями севастократора Деяна Драгаша из Куманово.

Семья и дети

1) жена — Каравида (ум. 1336)

2) Мария Палеолог

У него было семь сыновей:

• Даница
• Крайко
• Дамьян
• Видослав
• Дабижив
• Русин
• Оливер

Источники

• Fine, John Van Antwerp (1994), [books.google.ru/books?id=Hh0Bu8C66TsC&hl=ru The Late Medieval Balkans: A Critical Survey from the Late Twelfth Century to the Ottoman Conquest], University of Michigan Press, ISBN 978-0-472-08260-5

Отрывок, характеризующий Йован Оливер

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: