Ката
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 3 декабря 2015 года. |
Ка́та (яп. 型 или 形) — формализованная последовательность движений, связанных принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников. По сути, является квинтэссенцией техники конкретного стиля боевых искусств.
Аналогично таолу в ушу и пхумсэ в тхэквондо. В школе современного карате Дзёсиндо в определение ката дополнительно внесено понятие ката как эталонного образца техники карате для подражания и изучения.
Принцип изучения боевого искусства на основе ката состоит в том, что повторяя ката многие тысячи раз, практик боевого искусства приучает своё тело к определенного рода движениям, выводя их на бессознательный уровень. Таким образом, попадая в боевую ситуацию, тело работает «само» на основе рефлексов, вложенных многократным повторением ката. Также считается, что ката обладают медитативным воздействием.
Содержание
Кэндо ката
Нихон кэндо ката были созданы путём интеграции многих ката (форм) из разных школ кэндзюцу в 1912 году. Целью этого было сохранение традиционных форм кэндзюцу в кэндо, чтобы помнить, откуда пошло кэндо.[1]
Кэндо ката состоят из 7 ката с тати (длинным мечом) и 3 ката с кодати (коротким мечом).
В ката можно увидеть некоторые стойки, которые больше не используются в современном кэндо.
Чтобы практиковать кэндо ката нужно два человека, и каждый из них имеет свою собственную роль. Одного называют утитати (некоторые говорят утидати (яп. 打太刀)), другого — ситати (некоторые говорят сидати (яп. 仕太刀)).[1]
Кэндо ката практикуются, как правило, с боккэном и без защитного снаряжения. Кэндо ката выступают связующим звеном между кэндо и кэндзюцу.
Организация матчей
В начале каждой схватки и при объявлении своих имен, два участника, один с красным поясом (АКА), другой с синим (АО), должны встать в линию у края площадки лицом к Главному Судье по Ката. После поклона Судейской Бригаде, АО делает шаг назад и оказывается вне площадки. После того, как АКА занимает свою исходную позицию и четко объявляет название исполняемого Ката, он начинает исполнение. Выполнив своё Ката, АКА покидает площадку и ожидает, когда АО закончит выполнение. После того, как АО выполнил своё Ката, оба участника возвращаются к краю площадки и ожидают решения Судей.
- Если выполняемое Ката не соответствует правилам, или имеется какая-либо иная неточность, Главный Судья может обратиться к другим Судьям для вынесения решения.
- Если один из участников дисквалифицирован. Главный Судья скрещивает и разводит флажки (по аналогии с ТОРИМАСЭН в кумитэ).
- После завершения выполнения Ката обоими участниками, они становятся бок о бок на краю площадки. Главный Судья дает сигнал для объявления решения (ХАНТЭЙ) и дает двухтоновый свисток. Три флажка Судей должны подняться одновременно.
- После достаточного времени Главный Судья даёт короткий свисток, после чего флажки должны быть опущены.
- Решение должно быть принято в пользу АКА или АО. Ничьи запрещены. Участник, получивший большинство голосов, объявляется победителем.
- Соперники кланяются друг другу, затем Судейской Бригаде и покидают площадку.
Список основных ката WKF.
Ката Годзю-рю
- Gekisai Dai ichi
- Gekisai Dai Ni
- Saifa
- Seiyunchin
- Shisochin
- Sanseru
- Seisan
- Seipai
- Kururunfa
- Suparinpei
Ката Вадо-рю
- Kushanku
- Saifa
- Seishan
- Chinto
- Passai
- Niseishi
- Rohai
- Wanshu
- Jion — Ката Дзион («звук храма»), китайского происхождения. Относится к ветви Томари-тэ. Предположительно названо в честь легендарного воина-монаха, жившего в XV в. и создавшего ката. По другой версии название происходит из названия монастыря Дзион-дзи в Китае, где предположительно появилась эта ката. Ката существует в стилях Сито-рю, Вадо-рю, Сётокан. Ката родственно с ката Дзиттэ и Дзиин. Ката относительно простое, не содержит сложных элементов. Получило некоторую популярность на соревнованиях по версии WKF.
- Jitte
Ката Дзёсиндо
Ката Сётокан каратэ-до
| Name | Имя | Значение и происхождение |
| Taikyoku 1—3 | Тайкёку 1—3 | «Великое Начало». Созданы в 40-х годах Г.Фунакоси. Предназначены для развития силы и координации. Не относятся к категории т. н. «классических» ката. Обычно не изучаются. |
| Heian 1—5 | Хэйан 1—5 | «Мир и покой». В Сюри-тэ назывались Хэйва-Антэй. После модификации Итосу назвал их Пинан. Под таким названием они изучаются в Вадо-рю, Сито-рю, Киокусинкай и др. С 1936 г. Фунакоси изменил название на Хэйан. Учебные ката, подготавливающие ученика к постижению более сложных ката. |
| Tekki 1—3 | Тэкки 1—3 | «Железный всадник». Ката имитирует бой в ограниченном пространстве, где нет возможности для маневра, в лодке, в комнате, на краю обрыва. Во всех трёх вариантах используется только стойка всадника и отражение атак спереди и сбоку по принципу — стена сзади, имитируя сбивание захватов при борьбе в латах, удары на близком расстоянии (каги-цуки) и староокинавскую технику низких ударов ногами по ногам противника (фумикоми). Прежнее название Найханти. Ката воплощает основные черты Сёрэй-рю. Тэкки Сёдан — исходная форма, предположительно из Китая. Тэкки нидан и Тэкки сандан созданы Итосу. Под названием Найханти изучаются во многих стилях. |
| Bassai dai | Бассай-дай | «Преодоление препятствий». Традиционная ката во многих стилях и школах. Имеется множество интерпретаций. Под название Пассай или Бассай практикуется в Вадо-рю, Сито-рю, Итосу-кай, Исиминэ и др. Создана основателем окинавской школы Сюри-тэ Мацумура Соконом на основе некоторых китайских комплексов таолу. Мощная и динамичная ката с постоянной, быстрой сменой рук в блоках и ударах, подобно действиям при осаде замка. |
| Empi | Эмпи | «Полёт ласточки». Первоначальное название Вансу, по имени создателя ката Саппусина Вансу, впервые продемонстрировавшего её на Окинаве в 1863 году. Вариант мастера Санаэды, ученика Вансу впоследствии был модифицирован Итосу. Под названием Вансу практикуется в Вадо-рю, Сёрин-рю и в других стилях. Старейшая ката в каратэ-до, была очень популярна в Томари. Техника в ката значительно изменилась к нашему времени. Но остался темп смены уровня центра тяжести, и движения бедра, и исполнения техники подобно порханию ласточки вверх и вниз |
| Kanku dai | Канку-дай | «Созерцание небес». Прежнее название Кусянку или Кванку по имени создателя Гунь-Сянь-цзюна. Существует множество вариантов этой ката: Канку-дай и Канку-сё в Сётокане, Кусянку в Вадо-рю, Сихана-Кусянку в Сюри-тэ, Кусянку мастеров Китаяра и Куниеси, Кокосун-Дай в стиле Санкюкай и др. Считается, что Итосу взял Кусянку за основу при создании ката ряда Хэйан (Пинан). Одно из самых зрелищных традиционных ката Окинавы. Любимая ката мастера Фунакоси, именно ката Канку-дай демонстрировал Фунакоси Гитин во время показательных выступлений в штаб-квартире и главном тренировочном зале дзюдо Кодокане. Считается, что в этой ката зашифрована вся основная техника Сётокана. Так же называется сложнейшая и основная ката Кекусинкая. Как и в Сётокане, в ней зашифрована вся основная техника Кекусина. |
| Hangetsu | Хэнгэцу | «Полумесяц». Мастер Фунакоси называл её Сэйсан в книге «Рюкю кэмпо: каратэ». Единственная энергетическая ката в Сётокане. Происходит из Наха-тэ |
| Jitte | Дзиттэ | «Десять рук». Также относится к Томари-тэ. Существует множество интерпретации. Характерна техника боя против нескольких противников, быстрые смены позиций и направлений действий |
| Gankaku | Ганкаку | «Журавль на утесе». Древнее название Чинто по имени создателя, китайского посланника на Окинаве. Принадлежит к стилю Сёрэй-рю. Изучается также в Сито-рю. В Сётокане изучается версия Итосу. Одна из старейших ката в каратэ-до. |
| Nijushiho | Нидзюсихо | «24 шага». В Сито-рю, Томари-тэ называется Нисэйси. Происхождение и автор неизвестны. Также изучается в Вадо-рю. Относится предположительно к группе Арагаки, наряду с Сотин и Унсу. Это очень мощное, силовое ката. В технике превалируют удары локтями. В старом варианте, вместо ёко гэри, практиковали фумикоми. |
| Chinte | Тинтэ | «Необычные руки» (также «редкие руки» или «сумасшедшие руки»). Фунакоси называл её Сеин. Изучается в Сито-рю. Сэнсэй Канадзава относит её к ката защитных действий. Происходит из Китая. |
| Sochin | Сотин | «Великое умиротворение» или «непоколебимость». Ранее называлась Хакко. Изучается только в Сётокане и Сито-рю. Происхождение и автор неизвестны. |
| Meikyo | Мэйке | «Блестящее зеркало». Прежнее название Рохай. В Томари-тэ имеет 3 варианта. Название изменено Фунакоси Гитином. |
| Unsu | Унсу | «Облачная рука» или «Руки, раздвигающие облака». Происхождение и автор ката неизвестны. Возможно, это самая древняя форма. Изучается также и в Сито-рю. |
| Bassai sho | Бассай-сё | Малая форма Бассай-Дай. Создана мастером Итосу. Практикуется только в Сётокане. |
| Kanku sho | Канку-сё | Малая форма. Создана Итосу. Практикуется только в Сётокане. |
| Wankan | Ванкан | «Королевская корона». Также известна под названиями Сиофу и Хито. Относится к Томари-тэ, к школе К.Мацумора. В Сито-рю изучается под названием Мацукадзэ. Самая короткая ката в Сётокане. |
| Gojushiho dai | Годзюсихо-дай | «54 шага». Фунакоси называл её Хотаку. В Сито-рю называется Усэси. |
| Gojushiho sho | Годзюсихо-сё | Малая форма ката Годзюсихо-Дай |
| Jion | Дзион | Ката китайского происхождения. Относится к Томари-тэ. Существует две версии названия:
1) по имени легендарного воина-монаха, жившего в XV в. и якобы создавшего эту форму; 2) по названию монастыря Дзион-дзи в Китае, где предположительно создана эта ката. Изучается в Сётокане и Вадо-рю. |
| Ji’in | Дзи’ин | «Правдивая любовь» (а также имя буддистского монаха). Ещё одна ката из Томари-тэ. Фунакоси Гитин называл её Соке. Модифицирована Итосу. |
Ката Сито-рю
- Jitte
- Jion
- Jiin
- Matsukaze
- Wanshu
- Rohai
- Bassai-Dai
- Bassai-Sho
- Tomari Bassai
- Matsumura Bassai
- Kosokun-Dai
- Kosokun-Sho
- Kosokun-Shiho
- Chinto
- Chinte
- Seienchin
- Sochin
- Niseishi
- Gojushiho
- Unshu
- Seisan
- Naifanchin-Shodan
- Naifanchin-Nidan
- Naifanchin-Sandan
- Aoyagi (Seiry)
- Jyuroku
- Nipaipo
- 28 Sanchin
- Tensho
- Seipai
- Sanseru
- Saifa
- Shisohin
- Kururunfa
- Suparimpei
- Hakucho
- Pachu
- Heiku
- Paiku
- Annan
- Annanko
- Papuren
- Chatanyara Kushanku
Список ката в Ашихара-карате (NIKO)
Следует отметить существенные отличия ката этого стиля от классического карате и киокусинкая: во-первых, они все выполняются из боевой стойки камаэ, во-вторых поделены функциональным по группам, а в-третьих экзаменационные требования диктуют выполнять их в парах, а не по воздуху.
- Сёсин но ката - три ката "для начинающих"
- Кихон но ката - три ката отработки базовой техники
- Нагэ но ката - четыре ката бросковой техники
- Кумитэ но ката - пять ката отработки для спарринговой техники
- Дзиссен но ката - две ката "вольного боя".
По замыслу Хидеюки Асихары во всех группах должно было быть по пять кат, но его преждевременная смерть не дала планам осуществиться. Сейчас его дело продолжает сын Хиденори - так четвёртая ката Нагэ была создана им. Над остальными ещё ведётся работа. Другие федерации ашихара-карате (Су-Шин-Ген) дополнительно использую ката из дзюдо, например, госин (гошин) но ката. С теми же требованиями.
В целом же главной отличительной особенностью ката Ашихара-карате является то, что любую связку из ката можно применить в реальном или спортивном поединке.
В тренировочном процессе применяются и ката из киокусинкая, поскольку стили родственные.
Классическое выполнение ката
- Ката выполняется в строго определенном ритме: после завершения элемента или группы элементов (блоки, удары) следует пауза, во время которой исполнитель фиксируется в конечном положении движения.
- На выполнение каждого ката отводится определенное время.
Нетрадиционные способы выполнения ката
Помимо классического способа выполнения ката, существуют «нетрадиционные» способы. Как правило, эти способы не имеют широкого распространения и в основной своей массе (для СССР) практикуются специалистами, пришедшими в каратэ во время «первой волны» в 1960—1970 г.
- Замедленное выполнение ката с максимальным напряжением мышц тела на каждом движении;
- Замедленное выполнение ката в максимально низких стойках;
- Выполнение ката с концентрацией на каждом вдохе-выдохе;
- Ускоренное выполнение атакующих элементов ката;
- Замена технических элементов ката, например Сокуги Тайкёку — Тайкёку ногами;
- Зеркальное выполнение: все движения ката выполняются в зеркальном отражении по отношению к классической схеме движений ката, в таком случае к названию ката добавляется слово «у́ра» (букв. «обратный»), например — Пинан соно Го Ура. Зеркальную форму имеют ката невысокого уровня, так как более сложные комплексы приобретают неимоверную техническую сложность в форме ура. В IBBK Кёкусинкай в аттестационной программе присутствуют зеркальные формы ката Пинан (Хэйан);
- Выполнение ката с оружием (парным и одиночным): кинжал, нож, явара, короткая палка, нунчаку, тонфа, меч.
См. также
- Кэндо ката
- каратэ
- кэндо
- кумитэ (組み手) — тренировка в паре; делится на обусловленный поединок и свободный бой (дзию-кумитэ);
- кихон (基本) — тренировка основ, базовая техника;
- аналоги ката в других БИ
- Таолу — аналогичные упражнения в китайских БИ
- Тхыль или Пхумсэ — аналогичные упражнения в корейских БИ
Напишите отзыв о статье "Ката"
Примечания
Ссылки
- [web.archive.org/web/20070212042452/kapate.narod.ru/mater6.htm/ Видео Ката]
- [karate.rossii.ru/kata.html О Ката] (рус.)
- [www.ashihara-karate.ru Технические аспекты Ката] (рус.)
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ката
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
