Категория (философия)

Катего́рия (от др.-греч. κατηγορία — «высказывание, обвинение, признак») — предельно общее понятие, выражающее наиболее существенные отношения действительности. Изучение категорий заключается в определении наиболее фундаментальных и широких классов сущностей.

Этимология

В древнегреческом языке κατηγορία буквально — «обвинение», от κατα- — приставка, обозначающая противодействие, и ἀγορεύω — «выступаю с речью (на собрании)», от ἀγορά — «народное собрание». Изначальный смысл «обвинения» ослаблен Аристотелем до «утверждения», «высказывания». Именно в этом, втором смысле Аристотель применил слово κατηγορία по отношению к 10 наиболее общим характеристикам (признакам) вещей.

Латиняне (например, Августин и Боэций) переводили Аристотелево слово κατηγορία неологизмом praedicamentum (от praedico — объявлять во всеуслышание; реже — именовать, называть). В Средние века и в эпоху Ренессанса наряду с praedicamentum использовалась прямая транслитерация с греческого — categoria.

В английском языке выражение «категорический императив» (categorical imperative) из философии И. Канта впервые употреблено в 1827 году.

История развития

Понятие категории (логической категории) развивалось в процессе становления философии как науки.

Категории у Аристотеля

Было введено Аристотелем. Аристотель разумеет под категориями наиболее общие понятия, служащие предикатами, выводит их из грамматических форм и насчитывает их 10: «сущность» (или «субстанция») (др.-греч. οὐσία), «количество» (др.-греч. ποσόν), «качество» (др.-греч. ποιότης), «отношение» (τὸ πρός τί), «пространство» (τὸ που), «время» (τὸ πότε), «состояние» (τὸ κεῖσθαι), «действие» (τὸ ποιεῖν), «обладание» (τὸ ἔχειν) и «претерпевание» (τὸ πάσχειν).

В известном смысле можно смотреть на пифагорейскую таблицу 10 противоположностей, как на попытку перечисления категорий (конечное и бесконечное, парное и непарное, единство и множество, свет и тень, благо и зло, квадрат и иные фигуры). Аристотелевская таблица категорий представляет несовершенства двоякого рода: случайность выведения (из частей речи) и сводимость одних категорий к другим. Стоики вместо десяти Аристотелевых категорий принимали лишь четыре: субстанция, качество, модальность и отношение; не хватает здесь только категории количества. Плотин в первых трёх книгах шестой «Эннеады» подробно критикует Аристотелеву таблицу и предлагает свою, которая, однако, в истории не играет никакой роли.

Категории в средние века

Порфирий написал «Введение» к «Категориям» Аристотеля.

Также комментарии, как к «Категориям» Аристотеля, так и к «Введению» Порфирия, написал Боэций.

В связи с первой категорией (точнее, существования второй сущности — бытия видов и родов) в X в. начинается спор об универсалиях.

Раймунд Лулльский (1234—1315) пытался перечислить принципы или самые общие понятия и самые общие отношения мышления к предметам. Эти принципы он располагал в виде табличек, причём из различных комбинаций принципов должны были получаться всевозможные новые точки зрения. Таким образом его К. должны были служить своего рода логикой открытий.

Категории у Канта

По версии Канта мир ощущений является полным хаосом, нагромождением беспорядочных чувств и событий. Нужно навести в этом хаосе порядок. Этот мир преобразуется при помощи априорных форм чувственности, какими являются время и пространство. Время и пространство не существуют в реальном мире, а являются формами нашего восприятия, организующими изначальный привходящий в восприятие хаос. Они существуют без опыта и вне опыта в том смысле, что присущи нашему чувственному восприятию как таковому, наличие восприятия само по себе предполагает существование в нем механизмов упорядочивания ощущений в пространственном и временном измерениях. Наложение связей в мире феноменов находится при помощи категорий рассудка. При помощи этих связей познающий превращает хаос в порядок и закономерный движущийся мир. Кант выделяет следующие категории рассудка:

1. Категории количества
   1. Единство
   2. Множество
   3. Цельность
2. Категории качества
   1. Реальность
   2. Отрицание
   3. Ограничение
3. Отношения
   1. Присущность и самостоятельное существование (substantia et accidens)
   2. Причинность и зависимость (причина и действие)
   3. Общение (взаимодействие между действующим и подвергающимся действию)
4. Категории модальности
   1. Возможность и невозможность
   2. Существование и несуществование
   3. Необходимость и случайность

Учение Канта, представляет тот же недостаток, что и Аристотелево. Кант не выводит К. — формы рассудка — из деятельности рассудка, а берёт их из готовых суждений; случайный характер К. и недостаток выведения — вот упрёки, которые делает Канту Фихте. Нужно вывести все К. из высшего их основания — из единства сознания. Задачу эту полнее, чем Фихте, решил в своей логике Гегель.

Категории у Гегеля

Под К. Гегель разумеет то же, что и Кант, только решительнее придаёт им метафизический характер. Средством выведения К. служит диалектический метод. Началом процесса образования К. является самое отвлечённое, бедное по содержанию понятие бытия, из которого получаются сначала К. качества, потом количества и т. п.

Все категории:

1. Качество
2. Количество
3. Мера
4. Сущность
5. Явление
6. Действительность
7. Субъект
8. Объект
9. Идея

Современное состояние

Ниже приведены различные определения этого термина, существующие в настоящее время.

• Категория — любое понятие, которое является «предельно общим» или близким к нему; понятие, обладающее большой мощностью (объёмом).
• В диалектической логике под категорией (логической категорией) понимается понятие, отражающее последовательную стадию становления любого конкретного целого (соответственно процесса его духовно-теоретической репродукции).
• В метафизике категориями бытия или просто категориями называются различные способы бытия.
• Одна из наиболее абстрактных областей современной математики — теория категорий — использует в качестве базовых термин «категория». Утверждается, что данный термин был применён её авторами в связи с терминологией Иммануила Канта ()
• В диалектике Ротенфельда Ю. А. выведен бесконечный категориальный ряд, находящийся на промежутке между абстрактным тождеством и абсолютным различием. Каждое из них представляет собой разновидность симметрии .

Применение в исследовании (примеры)

По отношению к категориям в современной науке и в философии сформировались несколько подходов. Категории есть наиболее общие понятия, как правило, не поддающиеся определению в рамках одной теории, а часто и в целом научном направлении, дисциплине.

Таблица для экспресс-анализа

Структура (организация)	Цель (вектор)	Эффективность (результат)
Схема (технология)	(предметная область)	Свойства (особенности)
Процессы	Масштаб (размер)	Множество (элементы)

Категории служат составными элементами для категориальных схем (КС), определяющих процедуры мышления, также каждая из категорий за счет возможностей дешифровки сама есть носитель процедурного момента, тогда как КС выступает рабочей программой.

Категории используются в задачах систематизации знания и познавательного процесса, где они играют роль обозначений для рубрик. Наряду с этими определениями категории воспринимаются как метаязыковые образования, к которым относят дефиниции классов понятий.

Категории есть особые когнитивные единицы, обеспечивающие процессы переноса знаний (Knowledge Transfer) в многодисциплинарных исследованиях (МИ).

Категории фиксируют классы знания, этапы и факторы познавательного процесса, поэтому они входят в систему управления знаниями.

Категории позволяют связать любое знание с философией и, наоборот, осуществить переход от неё ко всякой конкретной области знания.

Вместе с тем, несмотря на значительный интерес к категориям, их применение в современном естествознании осуществляется в основном на уровне интуиции.

Ссылки

• [philosophy.ru/library/aristotle/kat/kategorii.html Аристотель. «Категории»] на портале «Философия в России»
• [plato.stanford.edu/entries/categories/ Статья в Стэнфордской Философской Энциклопедии] (англ.)

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Категория (философия)

Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.