Княжевич, Владислав Максимович

Владислав Максимович Княжевич
Род деятельности:	государственный деятель, литератор
Дата рождения:	20 января 1798(1798-01-20)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	28 апреля 1873(1873-04-28) (75 лет)

Владислав Максимович Княжевич (20 января 1798 — 28 апреля 1873) — русский государственный деятель, публицист, литератора пушкинского круга. Действительный статский советник, затем Тайный советник (1825—1838).

Биография

Представитель дворянского рода Княжевичей. Сын уфимского прокурора М. Д. Княжевича; брат министра финансов Александра Княжевича и писателя Дмитрия Княжевича.

Воспитывался в Императорском Царскосельском лицее. В молодости — журналист, увлекался литературным творчеством. Использовал псевдонимы: Кн—ч, В.; К—ч, В.; Я. Вместе с братом Дмитрием активно сотрудничал в петербургских журналах, был близлк обществу «Арзамас», где познакомился с А. С. Пушкиным. Близостью литературных и гражданских позиций объясняется дружба Княжевичей с И. А. Крыловым, В. А. Жуковским, В. В. Измайловым, А. Х. Востоковым, Д. В. Дашковым.

В 1820-е годы братья Княжевичи издавали литературные приложения к журналу «Библиотека для чтения», «Полное собрание русских пословиц и поговорок», а Дмитрий Максимович сотрудничал в альманахах К. Рылеева «Полярная звезда».

Имена Княжевичей надолго исчезли из литературы во время реакции, наступившей после восстания декабристов 1825 года.

Позже, — на государственной службе. Был вице-губернатором Санкт-Петербург, позже — вице-губернатором Тавриды. Был председателем симферопольской уголовной палаты, казённых палат Таврической и Рязанской губерний.

Во время Крымской войны 1853—1856 активно занимался организацией оказания медицинской помощи русским участникам обороны Севастополя (1854—1855), за что был награждён.

Активно помогал брату Дмитрию в его просветительской работе, присылая для его «Одесского альманаха» стихотворные переводы, очерки о Крыме. Помещались в этих изданиях иллюстраций с изображениями крымских памятников.

«Россия мало известна русским», — с горечью констатировал В. М. Княжевич в «Очерках Южного берега Крыма» («Одесский альманах, 1839 год). Он приглашал читателей совершить путешествие по Тавриде с её уникальными памятниками, богатой фауной и флорой, познакомиться с историческими памятниками, полюбоваться новой дорогой на Алушту.

Владислав Максимович в Симферополе организовал губернскую библиотеку, был председателем благотворительного комитета, по его указанию в Таврической губернии собирались сведения для Новороссийского календаря 1843 года, составлением которого занимался Д. М. Княжевич. По преданию, В. М. Княжевич первый в Симферополе подписался на издание литературных трудов А. С. Пушкина для поддержки семьи великого поэта после его гибели.

Источник

• [gufo.me/content_bigbioenc/knjazhevich-vladislav-maksimovich-192154.html Княжевич, Владислав Максимович]

Отрывок, характеризующий Княжевич, Владислав Максимович

– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.