Козак, Семён Антонович

Семён Антонович Козак
Дата рождения	10 (23) мая 1902(1902-05-23)
Место рождения	село Искорость, Волынская губерния, Российская империя
Дата смерти	24 декабря 1953(1953-12-24) (51 год)
Место смерти	Южно-Сахалинск, Сахалинская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1924—1953
Звание
Часть	73-я гвардейская стрелковая дивизия, 2-й Украинский фронт
Должность	командир дивизии
Сражения/войны	Великая Отечественная война:  • Сталинградская битва,  • Курская битва,  • Битва за Днепр,  • Форсирование Южного Буга, Днестра, Прута, Тисы, Дуная.
Награды и премии

Семён Анто́нович Коза́к (10 [23] мая 1902 — 24 декабря 1953) — гвардии генерал-майор Советской Армии, командир 73-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го Украинского фронта, дважды Герой Советского Союза (26 октября 1943 г., за форсирование Днепра; 28 апреля 1945 г., за форсирование Дуная), Народный Герой Югославии (1945).

Биография

Родился 10 (23) мая 1902 года в селе Искорость (ныне город Коростень Житомирской области) в семье рабочего. Украинец. Участвовал в Гражданской войне рядовым отряда частей особого назначения. Член ВКП(б)/КПСС с 1923 года. В Красной Армии с 1924 года. По окончании средней школы поступил в военную артиллерийскую школу. Окончил её в 1928 году. Служил политруком, командиром артиллерийской батареи, дивизиона, танкового батальона, преподавателем танкового технического училища. В 1933 году окончил Курсы усовершенствования командного состава и в 1938 году — Военную академию имени М. В. Фрунзе, и преподавал в ней до 1941 года, затем работал в центральном аппарате НКО СССР, где и встретил начало Великой Отечественной войны.

В действующей армии с октября 1942 года. С. А. Козак участвовал в боях на Сталинградском, Степном, Воронежском, 2-м и 3-м Украинских фронтах. Был заместителем начальника штаба 64-й (7-й гвардейской) армии.

С 18 апреля 1943 года полковник Козак С. А. командовал 73-й гвардейской стрелковой дивизией на 2-м Украинском фронте. Проявил высокие организаторские способности, смелость и решительность в контрнаступлении под Сталинградом и в боях на Курской дуге.

Полководческий талант С. А. Козака ярко проявился в битве за Днепр. Передовые подразделения 73-й гвардейской стрелковой дивизии, в трудных боевых условиях успешно преодолев водную преграду, умелым, неожиданным манёвром ударили во фланг противника и нанесли удар с тыла. Гитлеровцы понесли большие потери. Плацдарм был удержан и расширен. Комдив С. А. Козак всё время находился среди наступающих, личным примером воодушевляя бойцов. 25 октября 1943 года полковнику Козаку С. А. присвоено воинское звание «генерал-майор».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1943 года за успешное форсирование дивизией Днепра, прочное закрепление и расширение плацдарма на западном берегу и проявленные при этом отвагу и мужество, Козаку Семёну Антоновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 1341).

В дальнейшем, командуя дивизией, С. А. Козак участвовал в наступательных операциях по освобождению от фашистских захватчиков Правобережной Украины, Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии, восточных районов Австрии.

Дивизия отличилась при форсировании рек Южный Буг, Днестр, Прут, Серет, Тиса, и особенно — Дуная. Генерал-майор Козак С. А. умело организовал его форсирование осенью 1944 года. Обманным манёвром, имитируя форсирование Дуная в одном месте, части дивизии стремительным рывком форсировали реку на другом участке, расширили плацдарм, прочно закрепились на нём, отразив все атаки противника.

За умелое руководство частями дивизии при форсировании Дуная, проявленные при этом мужество и героизм, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1945 года Козак Семён Антонович награждён второй медалью «Золотая Звезда» (№ 4964).

На заключительном этапе Великой Отечественной войны С. А. Козак командовал 21-м гвардейским стрелковым корпусом.

После войны генерал-лейтенант С. А. Козак — командир стрелкового корпуса, командующий армией, с августа 1950 года он — помощник командующего войсками Дальневосточного военного округа. Избирался депутатом Верховного Совета СССР 3-го созыва.

Умер 24 декабря 1953 года в городе Южно-Сахалинске. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

На момент смерти — генерал-лейтенант, помощник командующего Дальневосточным военным округом.

Награды

• Награждён 2 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденами Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого 2-й степени и медалями.
• Удостоен звания «Народный Герой Югославии».

Память

• Бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза Козака С. А. установлен на его родине — в городе Коростене.
• Именем Героя названы улицы в Волгограде и Коростене.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1191 Козак, Семён Антонович]. Сайт «Герои Страны». (Проверено 26 февраля 2009).

Отрывок, характеризующий Козак, Семён Антонович

– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.