Козенкова, Валентина Ивановна

Валентина Ивановна Козенкова
Место рождения:	д. Новые-Широки, Спас-Деменский район, Смоленская область, РСФСР, СССР
Научная сфера:	история (археология)
Место работы:	Андижанский краеведческий музей, ИА РАН
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	ведущий научный сотрудник, консультант
Альма-матер:	истфак МГУ
Научный руководитель:	Е. И. Крупнов
Известные ученики:	М. Х. Багаев, Ю. Ю. Пиотровский
Награды и премии:

Валентина Ивановна Козенкова (р. 17 ноября 1931, д. Новые-Широки, Спас-Деменский район) — советская и российская историк-археолог, ведущий научный сотрудник отдела скифо-сарматской археологии ИА РАН, кавказовед, доктор исторических наук. Сфера основных научных интересов: эпоха бронзы и раннего железного века Евразии, кобанская культура. Является автором 12 монографий и около 160 научных статей (ряд которых изданы, помимо СССР/России, в Германии, Великобритании, Болгарии, Венгрии).

Биография

В. И. Козенкова родилась в крестьянской семье в деревне Новые-Широки Спас-Деменского района Смоленской (ныне Калужской) области, но уже с двух лет она с родителями жила на рабочей окраине Москвы между Дангауэровской слободой и Лефортово, рядом с Владимирским трактом. Со школы В. И. Козенкова испытывала любовь к чтению, из которой вырос интерес к древней истории, и в 1951 году она выбрала для поступления исторический факультет МГУ. После первого курса она приняла участие в археологической экспедиции академика А. П. Окладникова, работала в отряде Н. Н. Дикова по исследованию неолитических поселений на островах Лесной и Сосновый на реке Ангара. В 1953 и 1954 годах Валентина Ивановна работала в Киргизской экспедиции под руководством Л. Р. Кызласова в Чуйской долине на раскопках древнего Баласагуна. Окончив в 1955 году МГУ, В. И. Козенкова, как специалист по средневековой археологии Средней Азии, уехала по распределению на работу в Андижан (Узбекистан), где проработала в 1955—1959 годах, находясь на должности заведующей отделом Андижанского краеведческого музея в звании старшего научного сотрудника. В эти годы она несколько раз возглавляла экспедиции музея в Ферганской долине. В 1959 году В. И. Козенкова вернулась в Москву, где, в силу ряда обстоятельств, была вынуждена сменить научную тематику. С 1960 года она работала в московском ИА РАН, в научных званиях от лаборанта и младшего научного сотрудника, до старшего, а позднее ведущего научного сотрудника и консультанта. Участвовала в общественной деятельности — в 1970-е годы была членом профкома ИА РАН. Участвовала и организовывала множество археологических экспедиций в Сибирь, Среднюю Азию, на Северный Кавказ, Краснодарский и Ставропольский края (с 1952 по 1978 года). В 1963—1975 годах работала начальником Предгорного отряда Северо-Кавказской археологической экспедиции, в 1976—1977 годах начальником Чечено-Ингушского отряда СКАЭ, в 1977—1978 годах начальником Учкекенского отряда СКАЭ (Карачаево-Черкесия). В настоящее время Валентина Ивановна плодотворно участвует в работе Ученого совета Государственного музея Востока, рецензирует труды коллег, консультирует молодых начинающих археологов и продолжает писать сама.

Научная деятельность

Учителями В. И. Козенковой были Л. Р. Кызласов, Е. И. Крупнов, А. П. Окладников, Б. А. Рыбаков, Б. Б. Пиотровский, Б. А. Латынин, Б. А. Литвинский, А. В. Арциховский, С. В. Киселев, Б. Н. Граков, С. П. Толстов. Основные даты научной деятельности:

• 1962-1972 гг. — ученый секретарь группы кавказской археологии.
• 1969 г. — кандидатская диссертация: «Кобанская культура на территории Чечено-Ингушетии» (научный руководитель Е. И. Крупнов), материалы и выводы этой работы вошли в первые две монографии В. И. Козенковой вышедшие в 1977 и 1982 годах.
• 1974-… гг. — член оргкомитета по проведению сначала региональных, а в последующие годы Всероссийских и Международных конференций по археологии Северного Кавказа «Крупновские чтения».
• 1979-… гг. — ученый секретарь сектора скифо-сарматской археологии.
• 1980-1991 г. — ответственный секретарь журнала «Советская археология» и член редколлегии журнала.
• 1990 г. — докторская диссертация: «Большой Кавказ в XIV—IV вв. до н. э. (кобанская культура: модель тысячелетия развития)».
• с 2002 г. — член ученого совета Государственного музея искусства народов Востока.
• с 2006 г. — почетный член Оргкомитета археологического форума «Крупновских чтений».

Публикации

Монографии

• Кобанская культура (восточный вариант) (САИ. Вып. В2-5. Т. 1, Глав. ред. Б. А. Рыбаков). — М., 1977.
• Типология и хронологическая классификация предметов кобанской культуры (восточный вариант) (САИ. Вып. В2-5. Т. 2, Глав. ред. Б. А. Рыбаков). — М., 1982.
• Кобанская культура. Западный вариант (САИ. Вып. В2-5. Т. 3). — М., 1989.
• Kozenkova V. I. Seržen-Yurt. Ein Friedhof der späten Bronze und frühen Eisenzeit im Nordkaukasus (KAVA. AVA-Materialien. Band 48). — Mainz am Rhein, 1992.
• Оружие, воинское и конское снаряжение племен кобанской культуры. Западный вариант (систематизация и хронология) (САИ. Вып. В2-5. Т. 4). — М., 1995.
• Культурно-исторические процессы на Северном Кавказе в эпоху поздней бронзы и в раннем железном веке (узловые проблемы происхождения и развития кобанской культуры). — М., 1996.
• Материальная основа быта кобанских племен. Западный вариант (САИ. Вып. В2-5. Т. 5). — М., 1998.
• Поселок-убежище кобанской культуры у аула Сержень-Юрт как исторический источник (Северный Кавказ). — М.: «Наука», 2001.
• У истоков горского менталитета (Могильник кобанской культуры у аула Сержень-Юрт, Чечня) (Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. III). — М., 2002.
• Биритуализм в погребальном обряде древних «кобанцев». Могильник Терезе конца XII—VIII вв. до н. э. (Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. V). — М., 2004.

Статьи

• Древние основы культурного наследия нахского этноса (к истокам горского менталитета). — М., 2002.
• Специфика некоторых атрибутов костюма древних «кобанцев» как показатель процесса миграций // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке. МИАР. № 8. — М., 2007.
• О процессах пространственной подвижности границ ареала кобанской культуры // Проблемы современной археологии. МИАР. № 10. — М., 2008.
• Кобанская культура Кавказа: генетические корни и условия формирования (третья четверть II тыс. до н. э.) // Историко-археологический альманах (Армавирского краеведческого музея), вып. 1. — Армавир-Москва, 1995. (совместно с Мошинским А. П.)

Награды

• почётный знак «Ударник 9 пятилетки» (1975)
• почётные грамоты Президиума АН СССР (1974, 1987, 1989)
• медаль «Ветеран труда» (1987)
• медаль «В память 850-летия Москвы» (1997)

Литература

• Пиотровский Ю. Ю., Багаев М. Х. К юбилею Валентины Ивановны Козенковой // Российская археология. — 2006. — № 4. — — C. 180-184.
• Багаев М. Х. Памятники раннего железного века предгорной Чечни в трудах В. И. Козенковой (К 75-летию) // Вестник Института проблем образования МОиНЧР. Вып. 5. — Грозный, 2006.

Ссылки

• [www.archaeolog.ru/~kozenkova Козенкова В. И.] — официальный сайт ИА РАН.

Отрывок, характеризующий Козенкова, Валентина Ивановна

– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».