Козер, Льюис
| Льюис Козер | |
| Lewis Coser | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
Лью́ис Альфре́д Ко́зер (англ. Lewis Alfred Coser, собственно Людвиг Коэн; 27 ноября 1913, Берлин, Германская империя — 8 июля 2003, Кембридж, США) — немецкий и американский социолог. Один из основоположников социологии конфликта.
Биография
Родился 27 ноября 1913 года в Берлине. Отец, еврей по национальности, был довольно богатым банкиром. Детство юноши было безоблачным, пока в 1933 году к власти в Германии не пришли нацисты. Как раз незадолго до этого юноша окончил школу и начал принимать активное участие в левом движении. Хорошо видя, к чему идет дело и будучи уже сформировавшейся личностью, он в 20 лет решил покинуть родину и уехал в Париж.
Первые годы на новом месте проходили у Козера в бедности и в постоянных поисках заработка. Перебиваясь разовыми заработками, он сменил несколько профессий, испробовав свои силы как в физическом труде (продавец-разносчик), так и на поприще умственного труда (личный секретарь одного швейцарского писателя). Его мытарства закончились в 1936 году — он получил право на постоянную работу и устроился на одну из должностей во французском представительстве американской брокерской фирмы.
Параллельно с работой начал посещать занятия в Сорбонне. Не имея никаких особых научных пристрастий, решил заниматься сравнительным литературоведением — только потому, что кроме немецкого знал ещё французский и английский языки. После нескольких семестров начал работать над диссертацией по сравнению английских, французских и немецких новелл одного временного периода. Изюминкой этой работы должно было стать изучение влияния социальной структуры общества на формирование специфики той или иной национальной литературы. После того как куратор Козера заявил, что вопросы социальной структуры не входят в компетенцию литературоведения, а являются прерогативой социологии, студент сменил специализацию и стал посещать лекции по социологии. Так, почти случайно, определилось научное поприще будущего великого социолога.
В 1941 году он был арестован по приказу французского правительства как уроженец Германии и помещен в трудовой лагерь на юге Франции. Это послужило серьёзным доводом в пользу эмиграции в США. По совету эмиграционной службы Козер сменил немецкое имя Людвиг на более нейтральное Льюис. Оформляя миграционные документы, он познакомился с сотрудницей Международной ассоциации помощи беженцам Розой Лауб, которая стала его женой. Первое время после прибытия Козера в США прошло в работе в разных правительственных комиссиях, в том числе в отделе военных новостей и в министерстве обороны. Какое-то время он был одним из издателей журнала «Модерн Ревью», пропагандировавшего левые идеи, а также зарабатывал статьями для газет.
В 1948 году, получив американское гражданство, решил продолжить социологическое образование и поступил в Колумбийский университет. Вскоре получил предложение стать преподавателем в колледже Чикагского университета на факультете социальных наук и социологии. Период работы в Чикагском колледже дал Козеру возможность не только углубить свои познания в области социологии, но и ознакомиться с самыми разными подходами и точками зрения.
После двух лет работы в Чикаго он снова возвратился в Нью-Йорк, чтобы продолжить образование в Колумбийском университете. После его завершения он преподавал в Бостоне, в Брандейском университете, где основал факультет социологии. В 1954 году закончил свою докторскую диссертацию и защитил её в Колумбийском университете под руководством Роберта Мертона. На основе этой диссертации в 1956 была опубликована первая книга Козера «Функции социального конфликта».
Конец 1940-х — начало 1950-х годов ознаменовались в США расцветом маккартизма — гонений на приверженцев мало-мальски левых взглядов. Учитывая, что Козер всегда отличался склонностью к левым идеям, эта ситуация резко сократила его возможности публиковаться. Чтобы вообще их не потерять, он при поддержке более 50 других ученых начал выпускать журнал «Диссент» (Dissident — «Инакомыслие»), который до сих пор является рупором левых сил США.
Проработав в Брандейсе 15 лет, он перешёл в Университет штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук, где работал вплоть до своей отставки.
1960—1970 стали временем наиболее плодотворным периодом в научной деятельности Козера. Он написал труды, изучающие взаимоотношения людей и институтов: Люди идей (1965) и Всепоглощающие институты (1974). Через десять лет после первого капитального труда по социологии конфликта вышла его вторая книга по этой тематике — Дальнейшие исследования социального конфликта (1967). Кроме этого он выпустил несколько книг по истории социологии — Георг Зиммель (1965), Мастера социологической мысли (1971) и Ученые беженцы в Америке (1984).
Он возглавлял Восточное социологическое общество в 1964—1965, а также Американскую социологическую ассоциацию в 1975—1976.
После выхода в отставку в 1987 Козер вместе с семьей переехал жить в Кембридж (штат Массачусетс), где умер в 2003, не дожив до своего 90-летия всего нескольких месяцев.
Научная деятельность
Представитель позитивного функционализма. Опираясь на идеи Зиммеля, которого он переводил и пропагандировал в США, внёс значительный вклад в разработку теории социального конфликта. Козер показал в конфликте начало, способствующее укреплению консенсуса.
Труды
- The Functions of Social Conflict (1956)
- Sociological Theory (1964)
- Men of ideas (1965)
- Political Sociology (1967)
- Continuities in the Study of Social Conflict (1967)
- Masters of Sociological Thought (1970)
- Greedy Institutions (1974)
- The Uses of Controversy in Sociology (1976)
- Refugee Scholars in America (1984)
- Conflict and Consensus (1984)
Публикации на русском языке
- Козер Л. А. Функции социального конфликта / Пер. с англ. О. Назаровой; Под общ. ред. Л. Г. Ионина. — Москва: Дом интеллектуальной книги: Идея-пресс, 2000. — 295 с.
- Козер Л.А. Мастера социологической мысли: Идеи в историческом и социальном контексте / Пер. с англ. Т.И. Шумилина; Под ред. д. ф. н., проф. И.Б. Орловой. - М.: Норма, 2006. - 528 с. ISBN 5-89123-963-9, 0-15-555130-2
Напишите отзыв о статье "Козер, Льюис"
Ссылки
- [www.asanet.org/cs/root/leftnav/governance/past_officers/presidents/lewis_a_coser Л.Козер на сайте Американской социологической ассоциации]
- [www.asanet.org/galleries/default-file/PresidentialAddress1975.pdf Л.Козер: Two Methods in Search of a Substance. — in: American Sociological Review, 1975,Vol.40,№ 6]
- [www.asanet.org/footnotes/septoct03/indexthree.html Эндрю Перрин. Воспоминания о Л.Козере]
- [dissentmagazine.org/article/?article=470 Некролог James B. Rule в 'Dissent Magazine', 2003]
Отрывок, характеризующий Козер, Льюис
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
