Кончин, Александр Алексеевич

Александр Алексеевич Кончин
Дата рождения	1918(1918)
Место рождения	Буй, Костромская область
Дата смерти	28 апреля 1945(1945-04-28)
Место смерти	город Познань, Польша
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1940—1945
Звание	гвардии капитан
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Александр Алексеевич Кончин (1918, Буй, Костромская область — 28 апреля 1945, Познань, Польша) — Герой Советского Союза, заместитель командира батальона по политической части 266-го гвардейского стрелкового полка (88-я гвардейская стрелковая дивизия, 8-я гвардейская армия, 1-й Белорусский фронт), гвардии капитан.

Биография

Родился в 1918 году на станции Буй ныне город Костромской области в семье рабочего-железнодорожника. Русский.

Окончил 7 классов средней школы и в 1938 году — Ивановский индустриальный техникум. Затем поступил в Новосибирский строительный институт. Когда началась советско-финляндская война, добровольцем вступил в РККА. В 1940 году вернулся в институт. Был отличником, именным стипендиатом, секретарём комсомольского бюро факультета, мастером спорта по лыжам, имел 1 разряд по плаванию и парашютному спорту. Когда началась Великая Отечественная война, с четвёртого курса добровольцем ушёл на фронт. Член ВКП(б) с 1941 года.

В сентябре 1941 года Новосибирский военкомат направил Кончина в военное училище в Подольск. В октябре на Московском направлении сложилась критическая ситуация и подольских курсантов было решено в срочном порядке отправить на передовую. Коммунисту Кончину было присвоено воинское звание «младший политрук» и он назначен на должность военного комиссара роты. С июня 1942 года в частях ВДВ участвовал в боях на Дону и Волге. 18 августа в бою за высоту 87,0 в районе озера Цаца в рукопашной схватке Кончин лично уничтожил 5 гитлеровцев, но и сам был тяжело ранен. Его подобрали санитары и отправили в медсанбат. В части посчитали Кончина погибшим, и Указ о награждении его орденом Красной Звезды вышел с пометкой «посмертно».

В госпитале Кончин находился до декабря. Затем был направлен в лыжную бригаду. С января 1943 года он участвовал в рейдах по тылам противника. Летом 1943 года его направили на учёбу в военно-политическое училище. Он успешно закончил ускоренный курс обучения. Командование намеревалось оставить его в училище на преподавательской работе, но старший лейтенант Кончин добился отправки на фронт. С апреля 1944 года он воевал в составе 266-го гвардейского стрелкового полка в должности заместителя командира батальона по политической части. Его батальон участвовал в боях в районе Тирасполя, оборонял Днестровский плацдарм.

В январе 1945 года при прорыве обороны противника в районе села Цыцеловка на реке Висла, Кончин вместе с бойцами Давыдовым, Бабиным и Степановичем со знаменем батальона первым бросился в атаку. Батальон с ходу преодолел немецкие траншеи и вышел к железнодорожной станции. Здесь противник оказал ожесточённое сопротивление. Сильный пулемётный огонь замедлил продвижение правого фланга. Кончин бросился туда и поднял бойцов в атаку. Быстро выйдя из зоны огня, гвардейцы с минимальными потерями ворвались на станцию. Важный опорный пункт был взят.

26 января батальон Кончина вышел к реке Варте в районе населённого пункта Вайсенбург (ныне Бедруско, 15 км севернее Познани, Польша). Была поставлена задача форсировать водную преграду. Ночью лейтенант Ёлкин с солдатами Овчинниковым и Лагутиным переплыл реку и закрепил на том берегу канат, по которому начал переправляться личный состав батальона и переправлять пулемёты и миномёты. Обнаружив переправу, немцы открыли миномётный огонь. Тогда Кончин переправился на западный берег и организовал прикрытие огнём переправы. Затем во главе переправившегося батальона ворвался в Вайсенбург, выбил оттуда немцев и организовал оборону. Днём противник 7 раз переходил в контратаку, но все они были отбиты. Тем временем через реку переправилась вся дивизия, что обеспечило успех её дальнейшего наступления на Познань и дальше, к Кюстренскому плацдарму на Одере.

16 апреля в бою в районе фольварка Вердер Бранденбургской провинции в бою был ранен командир батальона Умаров. Кончин принял командование на себя. Обходным манёвром батальон овладел фольварком. За этот бой гвардии капитан Кончин награждён орденом Красного Знамени.

Прорвав оборону противника на Зееловских высотах, части 8-й гвардейской армии устремились к Берлину. 24 апреля полки 88-й гвардейской дивизии вышли к каналу Тельтов и на следующий день начали штурм городских кварталов. Битва шла за каждый дом, этаж, подвал. 27 апреля на подступах к Тиргартену во время штурма опорного пункта рядом с Кончиным разорвался фаустпатрон. От полученных ран он скончался.

Похоронен в польском городе Познань, на мемориальном кладбище «Цитадель».

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом геройство и мужество гвардии капитану Кончину Александру Алексеевичу присвоено звание Героя Советского Союза.
• Награждён орденом Ленина, два орденами Красного Знамени, два орденами Отечественной войны 1 степени, орденом Красной Звезды, медалью «За оборону Сталинграда».

Память

Внешние изображения
	[pomnite-nas.ru/img/373/201407300228160.PL_Poznan4.jpg Могила А. А. Кончина на кладбище Цитадель в Познани].

• На родине, в городе Буй, установлен бюст Героя. В Иванове на здании бывшего индустриального техникума (ныне корпус Ивановской государственной архитектурно-строительной академии) — мемориальная доска. Его имя высечено на мемориале Героев Советского Союза — ивановцев.
• Имя Кончина увековечено в Новосибирске на памятнике фронтовикам-сибстриновцам (ныне Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет).

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Голубев Е. П. Боевые звёзды. — Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд., 1972.
• Звёзды доблести ратной. Новосибирск: Новосибирское кн. изд. 1986.
• Рощин И. И., Сеньков И. С. Парторги военной поры. — М.: Политиздат, 1983.
• Память о совместной борьбе. М. Варшава, 1989.
• Всегда впереди (газ. Буйская правда, 16.04.1965).
• Учащиеся чтят память героя (газ. Буйская правда, 28.9.1962).
• Во имя жизни на земле (газ. Буйская правда, 27.09.1962).
• Улица героя (газ. Северная правда, 26.03.1957).

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=657 Кончин, Александр Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».
• [www.sibmemorial.ru/node/813 Новосибирская книга памяти. Кончин Александр Алексеевич].
• [www.sovet-nso.ru/569/ Законодательное Собрание Новосибирской области. Герои Советского Союза].
• [ivanovo1945.ru/bio/g017.html Кончин, Александр Алексеевич — «Иваново помнит»].

Отрывок, характеризующий Кончин, Александр Алексеевич

леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.