Копман, Тон

Тон Копман Ton Koopman
Основная информация
Полное имя	Antonius Koopman
Дата рождения	2 октября 1944(1944-10-02) (79 лет)
Место рождения	Зволле
Страна	Нидерланды
Профессии	пианист, органист, дирижёр, педагог, редактор
Инструменты	клавесин, орган
Коллективы	Амстердамский барочный оркестр и хор

Тон Ко́пман, также Ко́опман (Ton Koopman, полное имя Antonius) (род. 2 октября 1944, Зволле) — нидерландский клавесинист, органист, дирижёр. Представитель движения аутентичного исполнительства.

В 1970 окончил Консерваторию Свелинка в Амстердаме как органист (класс Симона Янсена) и клавесинист (класс Густава Леонхардта). Изучал музыкознание в Амстердамском университете. Лауреат международного конкурса клавесинистов в Брюгге (1968). В 1978-88 профессор по классу клавесина в Консерватории Свелинка, с 1988 профессор по классу клавесина в Гаагской консерватории (среди его учеников Масааки Судзуки). В качестве приглашённого дирижёра работал с оркестром Консертгебау, Роттердамским филармоническим оркестром, Оркестром баварского радио (Мюнхен), Кливлендским оркестром, Моцартеум-оркестром в Зальцбурге, Барочным оркестром Евросоюза ([www.eubo.org.uk/directors.html EUBO]) и др.

В 1979 основал и возглавил Амстердамский барочный оркестр, в 1992 Амстердамский барочный хор (современное название «Амстердамский барочный оркестр и хор»). Гастролирует по всему миру (в России впервые в 2008), участвует в международных фестивалях старинной музыки. С 2004 года художественный руководитель и постоянный участник фестиваля старинной музыки «Путеводитель по барокко» (Itinéraire Baroque) в аквитанской провинции Зелёный Перигор. В репертуаре Копмана и его коллектива преимущественно барочная музыка (Бах, Гендель, Букстехуде), исполняет также музыку венских классиков.

Выступает в качестве редактора нотных изданий, в том числе органных концертов Генделя (в лейпцигском издательстве Брейткопф и Гертель). В штутгартском издательстве «Carus» подготовил (вместе с Я.Симонсом) издание оратории «Мессия» Генделя, в котором предложил новую орнаментику, и оратории «Страшный суд», приписываемой Букстехуде.

C 2004 президент [www.dieterich-buxtehude.org/society/society.html Международного общества Букстехуде].

Аудиозаписи

Среди многих аудиозаписей Копмана все органные сочинения Баха (на исторических инструментах, проект завершён в 1999 году), полный комплект кантат Баха (с Амстердамским барочным оркестром и хором и многими приглашёнными солистами; проект начат в 1994, завершён в 2005 году), полное собрание сочинений Букстехуде (с тем же коллективом), все органные концерты Генделя и мн. др.

Ссылки

• [www.tonkoopman.nl/indexeng.htm Веб-сайт Т. Копмана]

Отрывок, характеризующий Копман, Тон

– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!