Перигор

Периго́р (фр. Périgord) — исторический и культурный регион на юго-западе Франции, известный своей кухней, мягким климатом и богатым историческим наследием. Перигор получил своё название от кельтского племени петрокориев (Petrocorii или Petragorici), чья столица стала городом Перигё.

В средневековье на этой территории находилось графство Перигорское. За контроль над графством, расположенном на границе между Францией и английскими владениями в Аквитании, велись кровопролитные войны, пока в 1607 году оно не было окончательно присоединено к Франции королём Генрихом IV вместе с другими владениями королевства Наварра.

География

Расположение

Регион охватывает французский департамент Дордонь, который находится в регионе Аквитания, который в свою очередь охватывает весь юго-запад Франции. В состав исторического Перигора входили также часть департамента Ло-и-Гаронна и небольшие части департаментов Ло и Коррез. Территория Перигора пересечена многочисленными речками, из которых наибольшая Дордонь, давшая название образованному позднее департаменту; тем не менее жители Дордони до сих пор продолжают называть себя перигорцами (фр. périgourdins).

Ландшафт

Территорию Перигора, которая лежит в границах Дордони, сейчас разделяют на несколько ландшафтных областей, «цветные» названия которым были даны частично из исторических соображений, а также с целью развития туризма.

• Зелёный Перигор (Périgord Vert) занимает холмистую, богатую лесами местность на севере, которая своим влажным дождевым климатом больше напоминает соседний Лимузе́н.
• Белый Перигор (Périgord Blanc) представляет собой широкую ленту, которая бежит с запада на восток через центр департамента из его столицы Перигё. Название связано с известняковым плато, которое находится по обеим сторонам от плодородной долины реки Иль.
• Чёрный Перигор (Périgord Noir) находится на юго-востоке. Крупнейший город — Сарла-ла-Канеда. Здесь растут густые леса дубов и пиний.
• Пурпурный Перигор (Périgord Pourpre) на юго-западе около города Бержерак — район виноградарства и виноделия. Марка вина «перигорское пурпурное» была зарегистрирована в 1970 году.

Границы между ландшафтными областями не обозначены, но считается, что они соответствуют четырём округам департамента Дордонь. С давних пор выделяли только Белый и Чёрный Перигор, район около города Перигё иногда называли Центральным Перигором. Иногда выделяют и другие ландшафтные регионы: Нонтроне́ (окрестности города Нонтрон на севере), Риберакуа́ (окрестности города Риберак на северо-западе), Бержеракуа́ (окрестности Бержерака на юго-западе), Сарладе́ (местность около Сарла-ла-Канеда на северо-востоке). Центральную известняковую долину также называют Коссе́.

Геология и рельеф

Местность постепенно поднимается с юго-запада на северо-восток. Самая низкая точка региона — 8 м над уровнем моря — находится ниже по течению Дордони от Бержерака, на границе с департаментом Жиронда. Наивысшая точка — 480 м над уровнем моря — на северо-востоке вблизи средневековой крепости Веллекур на границе с Лимузеном. Таким образом, Перигор является переходной зоной от Аквитанского Бассейна к Центральному Массиву, гранитная основа которого составляет северо-восточные окрестности Перигора. Сложенные юрскими известняками долины центральной части Перигора находятся на высоте приблизительно 200 м над уровнем моря. В известняках прорезают глубокие долины реки Иль, Дордонь, Дронна и Везе́р, а также там находятся многочисленные пещеры; некоторые из них сохраняют следы пребывания людей каменного века. Далее на запад по обоим берегам реки Иль лежат каменистые пустоши, созданные ледниковыми отложениями: северная часть называется Дубль, южная — Ланде́. Эти пустоши, на которых находятся многочисленные мелкие озера, лежат на высоте примерно 150 м над уровнем моря, они не плодородны и непригодны для хозяйственной деятельности. Ещё ниже лежат долины рек в нижнем их течении, а также местность на крайнем юге и северо-западе, где Перигору принадлежат небольшие участки рек (соответственно) Дро и Шаранты.

Климат

Перигор лежит в зоне влияния западных ветров, которые дуют с Атлантики. Климат здесь умеренный с средним уровнем осадков, которые выпадают преимущественно зимой. Лето здесь долгое и теплое, однако также довольно влажное, здесь не бывает регулярных периодов летней засухи. Средняя температура января 3,5 °C, июля — 21,5 °C, разница в средних температурах в Бержераке на юге и около подножья Центрального Массива на севере составляет около 4 °C. Самая низкая температура −22 °C наблюдалась на северо-западе, самая высокая, 42 °C — в Бержераке. Изредка вследствие стечения неблагоприятных погодных условий может наблюдаться непродолжительная засуха или случаются поздние заморозки.

История

Древнейшие времена и античность

Уже 30000 лет назад люди каменного века населяли пещеры Ласко́ и Кро-Маньон, которые до сих пор сохраняют следы их присутствия и образцы наскальной живописи. Пещера Кро-Маньон и дала название подвиду Homo Sapiens, к которому принадлежит все современное человечество — кроманьонцам. Кроме того, великолепные образцы наскальной живописи сохраняет пещера Руффиньяк. От региона происходит название перигорской археологической культуры.

С древнейших времен территория Перигора входила в состав кельтской Галлии. После захвата Галлии римлянами Перигор вошёл в состав римской провинции Аквитания; при распаде Римской империи он был завоёван франками.

Средневековье

В 866 году было основано Перигорское графство, которое, в свою очередь, было отдано в лен четырём баронам. После бракосочетания Элеоноры Аквитанской с английским королём Генрихом II Плантагенетом в 1152 году Перигор вместе со всем юго-западом Франции более чем на 300 лет находился в ленном владении английских королей. К тому времени и так не очень влиятельное в политическом отношении, под английским контролем графство пришло в ещё больший упадок, превратившись в арену соперничества между государствами и находясь под управлением слабых и нерешительных правителей. Во время Столетней войны (1337—1453) линия противостояния проходила просто через Перигор, в связи с чем по местным селам проходило масштабное спланированное строительство укрепленных усадеб (фр. bastide) и церквей. Именно Перигор считается центром распространения романского стиля в архитектуре.

Уже начиная с 1204 года отдельные части Перигора начали возвращаться под власть французского короля; активная борьба за Перигор между англичанами и французами началась в 1259 и продолжалась во время Столетней войны. Постепенно французы получили преимущество и вынудили англичан отступить на юго-запад. Битва при Кастильоне, которая завершила Столетнюю войну и вынудила англичан окончательно покинуть юго-запад Франции, проходила в границах Перигора, на южной его окраине на берегу Дордони, около городка Ламот-Монтравель.

Религиозные конфликты во время Реформации разделили Перигор на две части: Перигё остался верным католической церкви, тогда как Бержерак присоединился к реформационному движению. Дальнейшая эскалация конфликта привела к резне гугенотов.

Ещё в 1470 году Перигор перешёл под власть дома Альбре и со временем был унаследован и присоединен к владениям наваррской короны. В 1589 году, когда наваррский король Генрих III взошёл на французский престол (под именем Генриха IV) как основатель династии Бурбонов, Перигор был окончательно присоединен к Франции. В XVIII в. Перигор был включен в состав провинции Гиень и подчинен Бордо.

Новое время

Несмотря на междоусобицы и смуты, в XVI в. Перигор переживает период расцвета, связанный с бурным развитием трансатлантической торговли. Регион, богатый природными ресурсами, такими как древесина и железо, а также продуктами сельского хозяйства (из которых в то время важнейшим было вино), значительно окреп в экономическом, культурном и духовном отношении. Мишель де Монтень, бургомистр Бордо, и Жан де ла Бети входили в плеяду значительнейших литературных деятелей и философов своего времени. Пышно оформленные дома буржуа, построенные в то время, до сих пор украшают улицы Перигё и Сарла-ла-Канеди. На время ренессанса и барокко приходится также строительство большинства местных за́мков и поместий, благодаря которым Перигор был назван «Землей тысячи замков» (интересно, что точное число перигорских замков составляет 1001).

После Великой Французской революции Перигору в 1790 году было разрешено выйти из подчинения Бордо и создать отдельный департамент, функции столицы которого должны были исполнять по очереди крупные города региона. Департамент был создан почти в границах старого графства, только на юге и востоке некоторые территории были переданы другим департаментам, вместо которых были присоединены некоторые земли на севере. Однако в том же году центральное правительство решило переименовать департамент в Дордонь и определить постоянной резиденцией префектуры город Перигё.

Индустриализация прошла в Перигоре поздно и проходила медленно и имела весьма ограниченное влияние; регион как бы впал в длительную экономическую летаргию. К тому же местные виноградники были поражены филлоксерой и почти полностью ею уничтожены. С этого начался период общего хозяйственного упадка, последствия которого в регионе окончательно не преодолены даже сегодня. Одним из последствий стало массовое переселение крестьян в города и эмиграция в другие страны; сейчас в департаменте Дордонь живёт меньше людей, чем в 1800 году. С новейшего времени эту тенденцию удалось частично преодолеть за счет развития туризма, которому благоприятствует отсутствие в Перигоре тяжелой промышленности и, вследствие этого, здоровая экология. Сегодня покинутые или разрушенные усадьбы, крестьянские дома, мельницы и замки часто приобретают иностранцы с целью после ремонта использовать их как место летнего отдыха или даже постоянного проживания. Основную часть иностранных землевладельцев составляют англичане, но много голландцев и немцев также проявляют интерес к приобретению недвижимости в этой пасторальной местности.

Население

Перигорцы до сегодняшнего дня сохраняют традиции сельской жизни и гордятся ними. Традиционными качествами перигорцев считают гостеприимство и открытость, а также трудолюбие и энергичность, и такая точка зрения полностью обоснована, что подтверждает быстрое развитие в регионе туристической индустрии.

Национальное самосознание перигорцев как французов сформировалось довольно поздно — идея французского национального государства, укрепленная общностью взглядов, возникла только после Великой Французской революции. Именно тогда зародилась централизованная бюрократия, которая начала форсированное внедрение в повседневную жизнь французского языка. Эта тенденция была значительно усилена введением в 1871 обязательного общего образования, и сейчас почти все перигорцы говорят на стандартном французском языке. Раньше на диалектах французского разговаривали только в некоторых городах на крайнем западе, остальной Перигор пользовался окситанским (провансальским) языком. На трёх диалектах провансальского языка и сейчас говорят кое-где в сельской местности, но, хотя в последнее время среди перигорцев наблюдается возрождение интереса к языку предков, провансальский язык в Перигоре находится под угрозой исчезновения.

Структура населения

Как и другие преимущественно сельские регионы Франции Перигор страдает от эмиграции и недостаточного развития инфраструктуры. Вследствие этого население сельских областей за пределами городских агломераций постепенно стареет и почти не имеет естественного прироста. По этническому составу население Перигора гомогенно, процент иммигрантов незначительный и становится заметным только при учете иностранцев, которые приезжают в Перигор только на часть года. Среди приезжающих из других регионов Франции наиболее многочисленны переселенцы из Эльзаса и Бретани; в 1962—1964 годах здесь также расселялись беженцы из Алжира.

Демографическая динамика

Население Перигора, как и большинства других преимущественно сельских регионов Франции, постепенно уменьшалось на протяжении XIX и XX веков; только начиная с 1990 года начали наблюдаться обратные тенденции. При этом наибольшие потери населения были в пограничных областях: наибольшая эмиграция шла из северных и северо-восточных окраин Перигора. Некоторые кантоны на протяжении 80 лет с 1921 по 1999 фактически обезлюдели, утратив до двух третей своего населения. На протяжении этого же периода население сёл остальной части Перигора уменьшилось на 20-60 процентов. В то же время несколько увеличилось население пригородных зон Перигё и Бержерака, экономически активные зоны вдоль автострад национального значения и в долинах рек, а также некоторые меньшие городские центры, такие как Сарла-ла-Канеда и Террасон.

Политика

Политические предпочтения перигорцев имеют многочисленные особенности, типичные для населения французского юго-запада.

Политический либерализм имеет традиционно мощную поддержку по всему юго-западу страны. Частично эта традиция связана с периодом экономического расцвета XVIII в., который стал последствием введения политики свободной торговли. Историческим примером городского либерализма также является фракция жирондистов, которая во время Великой французской революции отстаивала права человека и гражданские права, либерализм в хозяйственных вопросах, свободу предпринимательства и защиту частной собственности. Начало этих тенденций можно проследить ещё дальше в прошлом, в период Реформации, когда на юго-западе Франции существовали многочисленные влиятельные гугенотские общины с собственным самоуправлением.

В XX в. Перигор стал местом основания Радикальной партии (фр. Parti Radical), которая объединила сторонников либеральных взглядов. На протяжении своей истории партия неоднократно переживала расколы, и сейчас существвует под названием Партии левых радикалов (Parti Radical de gauche), объединяя либеральные политические силы с левой стороны политического спектра. Союз за французскую демократию (Union pour la démocratie française), праволиберальная партия, которая в прошлом откололась от неё, также получает в Перигоре традиционно большое количество голосов.

Население юго-запада гордится местными традициями толерантности и открытости. Об этом постоянно свидетельствуют результаты выборов; партия Национальный фронт никогда не получала здесь более 10 % голосов, тогда как в целом по стране её поддержка достигает 20 %.

Вследствие крестьянско-аграрного состава местной экономики в Перигоре также традиционно имела хорошую поддержку Коммунистическая партия, которая находила среди мелких землевладельцев и сельскохозяйственных работников своих настоящих сторонников. Однако сейчас за коммунистов в Перигоре обычно подается голосов не больше, чем в среднем по стране, и он теряет своё прежнее значение выборной вотчины ФКП.

Юго-запад, и с ним Перигор, были также местом рождения многочисленных мелких и совсем крохотных партий, из которых наиболее интересна партия ШПНТ (фр. CPNT — chasse, pêche, nature, tradition, то есть «охота, рыбалка, природа, традиции»). Эта партия провозглашает своей целью исключительно защиту интересов охотников и рыболовов, позиционирует себя как «партия протеста» и в качестве таковой способна оттягивать на себя довольно значительный выборный потенциал: на последних выборах в Европарламент она получила 7 % голосов.

Вследствие разнообразия политического спектра в Перигоре, как и на национальном уровне, партии вынуждены вступать в выборные альянсы. Как правило, на парламентских выборах и на выборах депутатов городских советов большинство получают представители умеренно левых партий. Однако политические силы распределены по Перигору неравномерно: Перигё десятилетиями является оплотом консерваторов, тогда как в Бержераке имеют большую поддержку социалисты.

Религия

Свыше 90 % населения Перигора — католики. Протестантские общины, которые со времен Реформации имели особенно большое влияние на юге Перигора, сейчас редки и немногочисленны, и не играют в общественной жизни заметной роли. В передместьях Перигё и Бержерака, где наибольшая концентрация иммигрантов, кое-где заметно влияние ислама. В конце XX в. около Сарла-ла-Канеди была основана буддистская община, которая насчитывает несколько сотен членов.

Экономика

Сельское хозяйство

За исключением нескольких индустриальных центров Перигор — преимущественно сельскохозяйственная область. Процент занятых в аграрном секторе и сегодня значительно превышает средний уровень по стране. На севере в основном распространено выращивание кукурузы, овощей, а также скотоводство; на юге основой экономики является виноделие и выращивание табака. Вино из окрестностей Бержерака имеет собственные марочные названия, среди прочих бержеракское сухое (Bergerac Sec), пешарман (Pécharmant, сухое крепленое красное и белое вино) и монбазильяк (Monbazillac, сладкое белое вино, похожее на ликвор). Широко известны перигорские трюфели, но местные белые грибы и лисички также весьма популярны. Распространены плантации греческих орехов, из которых, часто с использованием традиционных технологий и оборудования, выжимают высококачественное ореховое масло. Другим известным местным деликатесом является гусиная печень фуа-гра, которая экспортируется по всему миру. Сегодня фуа-гра производится не только в Перигоре, а также в других местах, в частности в Израиле.

Большое значение имеет также лесное хозяйство, поскольку леса покрывают почти половину территории Перигора. Местные дубы, пинии и каштаны дают сырьё для разнообразных деревообрабатывающих предприятий.

Промышленность

Основой местной тяжелой промышленности является металлургия, которая является традиционной и существует в Перигоре со средневековья. Второе место занимает деревообрабатывающая промышленность, в частности производство мебели. Процветающая в прошлом обувная промышленность смогла сохранить свои позиции, несмотря на глобализацию. Но важнейшую роль сегодня играет пищевая промышленность, которая специализируется на производстве всемирно известных деликатесов: фуа-гра (гусиная печень), маринованной гусятины и утятины, соусов, вин и деликатесных видов грибов, в частности трюфелей.

На известняковых плато, которые занимают всю центральную часть Перигора, работают многочисленные каменоломни. Камень используется для строительства, а также для реставрации старых зданий и для облицовывания фасадов. Местный известняк поставляется по всей Франции и за границу.

Сфера услуг

Сектор услуг в основном направлен на цели туристической индустрии. В Перигоре работает большое количество маленьких гостиниц, которые часто расположены в исторических зданиях, а также домов отдыха, ресторанов и клубов. Большое значение в Перигоре имеет сельский туризм, но исторические города также привлекают многочисленных туристов, которые интересуются историей и культурой края, разнообразием музеев и исторических памятников.

Структура промышленности

Перигор не имеет четко определенного центра. Центрами экономической активности являются Перигё и Бержерак, крупнейшие города края, между которыми существует известное соперничество. Административный, культурный и духовный центр Перигё в экономическом плане все больше уходит в тень Бержерака, который развивается значительно динамичнее. Городские агломерации в полной мере обеспечивают ближние окрестности, но их влияние несравнимо с притяжением расположенного неподалеку Бордо. Север края притягивается в направлении Лиможа, восток — Брив-ла-Гайарда, юг — Ажена, так как эти города легче и быстрее доступны, чем оба перигорских центра.

Транспорт

Транспортная сеть Перигора развивалась довольно хаотично, поэтому он лежал в стороне от магистральных торговых и транспортных путей. Только в новейшее время край севера на юг пересекла автострада А20. Автострада А89, которая должна пересечь Перигор в направлении с востока на запад, по состоянию на 2005 год ещё строилась: готовый участок заканчивался в Мюссидане в 40 км на запад от Перигё и снова начинался в Брив-ла-Гайарде в департаменте Коррез.

Большие города связаны железной дорогой, однако магистральные железнодорожные пути опять же проходят в стороне от Перигора. Планы строительства скоростной железной дороги Бордо—Лион, которая должна пройти через Перигор, столкнулись с активным сопротивлением со стороны местных жителей.

Речное судоходство по Дордони и Илю сейчас уже не имеет никакого экономического значения и обслуживает исключительно туристическую и развлекательную индустрию.

На протяжении последних лет наблюдается увеличение количества рейсов, которые обслуживает городской аэропорт в Бержераке.

Исторические памятники

Старый город Перигё считается красивейшим архитектурным ансамблем полностью исторической застройки во всей Франции. Над городом возвышается кафедральный собор Сен-Фрон, который был построен в XII в. и в XIX в. прошёл значительную реконструкцию. Его могучие романские купола высятся над лабиринтом проложенных ещё в средневековье улиц, переулков и лестниц. Кое-где сохранились остатки крепостных стен и других городских укреплений.

В Бержераке, который с архитектурной точки зрения не так интересен, существует большое количество разнообразных музеев, из которых самый известный — музей табака.

Известные археологические памятники концентрируются в долине реки Везер, с её пещерами и стоянками каменного века; археологические находки, раскопанные здесь, демонстрируются в музее первобытной истории в Лез-Эйзи-де-Тайяк. К сожалению, доступ к известнейшим археологическим памятникам в пещерах Ласко и Кро-Маньйон был закрыт после того, как было замечено, что дыхание посетителей вредит наскальной живописи, но в 1980-х годах для туристов была построена полная копия этих пещер. Эти места являются центром распространения перигорской культуры верхнего палеолита.

В Зорже находится единственный в мире музей трюфелей, а в Нонтроне — музей кукол.

Сарла-ла-Канеда — небольшой городок, исторический центр которого выдержан в архитектурном стиле Ренессанса. В 1970-х годах центр города прошёл специальную реставрацию, которая была признана образцовой для позднейших подобных проектов.

Тихий и компактный исторический центр городка Брантом расположен навпротив руин большого монастыря, часть которого выдолблена в скале.

На реке Дордонь для туристов организованы сплавные маршруты на плотах и каноэ.

Также заслуживает внимание ряд перигорских замков (Офор, Монтень, Монбазильяк) и красочных сел, из которых некоторые официально включены в категорию «Прекраснейших сел Франции» (например, Сен-Жан-де-Коль вблизи Тивьера). К историческому Перигору принадлежат также замки Помпадур со знаменитым конезаводом в департаменте Коррез, и Бонагиль в департаменте Тарн-и-Гаронна, последняя из средневековых французских приграничных крепостей, которая была построена позднее других и ни одного раза не выполняла своего прямого военного назначения.

См. также

• Графство Перигор

Ссылки

• [www.best-of-perigord.tm.fr Туристический путеводитель (на нескольких языках)]
• [www.perigord.com Подробное описание Чёрного Перигора (французский язык)]
• [www.jj-rey.net Краеведческая статья с большим набором ссылок. Есть английская версия.]
• [www.vokrugsveta.ru/publishing/vs/archives/?item_id=1984 Сокровища Перигора] — статья в журнале «Вокруг света» о перигорских трюфелях (русский язык).

Литература

См. статью в немецкой Википедии.

• Brabis, David; Bosquès, Nadia et al.: Périgord Quercy, Edition des Voyages Michelin, Paris 2005. ISBN 2-06-037005-1
• Boireau-Tartarat, Suzanne; Nidos, Denis; Dupuy, Bernard: Périgord, Editions Déclics, Paris 2004. ISBN 2-84768-058-6
• Bonneton, Christine (Hrsg.): Dordogne Périgord, Editions Bonneton, Paris 1993, ISBN 2-86253-145-6
• Lachaise, Bernard (Hrsg.): Historire du Périgord, Editions Fanlac, Périgueux 2000, ISBN 2-86577-216-0

Отрывок, характеризующий Перигор

– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.