Корнилий Комельский

Корнилий Комельский
Икона XIX в.
Рождение	1457(1457) Ростов
Смерть	19 мая (29 мая) 1537(1537-05-29) Комельский монастырь
Почитается	в Русской православной церкви
В лике	преподобных
День памяти	19 мая (1 июня)

Корнилий Комельский (1457 — 19 мая 1537) — основатель Комельского монастыря, канонизирован Русской церковью в лике преподобного, память совершается 19 мая (1 июня). Основным источником о деятельности преподобного Корнилия является его житие, написанное в 1589 году его учеником Нафанаилом.

Жизнеописание

Корнилий (мирское имя неизвестно) родился в 1457 году в знатной боярской семьи Крюковых, жившей в Ростове. Дядя Корнилия, дьяк Лукиан, служил при дворе супруги великого князя московского Василия Тёмного и смог помочь Корнилию занять должность дьяка при великокняжеском дворе. Влияние дяди на Корнилия было столь велико, что когда Лукиан решил принять постриг в Кирилло-Белозерском монастыре, то племянник последовал за ним.

На момент пострига Корнилию было 20 лет и основным его послушанием в монастыре была переписка книг. О нахождении в Кирилло-Белозерском монастыре книг, переписанных Корнилием, в конце XVI века сообщает автор его жития: «…книги его в Кириллове и ныне…». В 27 лет Корнилий на некоторое время покинул монастырь и вернулся в него со своим братом Акинфием, принявшим постриг с именем Анфим. Позже Корнилий окончательно ушёл из Кирилло-Белозерского монастыря и начал странствовать по другим обителям. В Новгороде он привлёк внимание архиепископа Геннадия, который, видя его образованность, хотел рукоположить его в священники, но Корнилий отказался (его рукоположение состоялось в 1501 году, хиротонию совершал митрополит Московский Симон).

Уйдя из Новгорода, Корнилий поселился в пу́стыни в его окрестностях, а потом перешёл в Тверь. В 1497 году преподобный Корнилий поселился в Комельском лесу, неподалеку от Вологды, где постепенно создал из небольшой «пустыньки» свой монастырь. В 1501 году им был построен первый деревянный храм в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, а в 1515 году, когда число насельников возросло, был построен каменный храм. В этом же году Корнилий начал писать для братии монастырский устав, ставший третьим русским уставом для монашест­вующих. В Комельском монастыре Корнилием были организованы книгописная и иконописная мастерские. Преподобный сам занимался перепиской книг: в описи Комельского монастыря от 1630 года значатся: «Псалтырь следованая преподобнаго Корнилия письма», «Служебник чудотворца Корнилиева письма» и «Предание чудотворца Корнилия».

Благотворительности и милостыни в Корнилиевом Введенском монастыре придают большое значение. Здесь всегда готовы подать помощь приходящим не только словом, но оказать и материальную поддержку бедным и убогим. Странноприимный дом, построенный за монастырской оградой, никогда не пустует. В годы голода, как и многие другие обители, монастырь становится единственной надеждой на спасение от голодной смерти. У его стен родители оставляют детей, которых уже не в состоянии кормить.

Из-за конфликта с великим князем Василием III (причина конфликта неизвестна) Корнилий около 1529 года удалился из монастыря на Сурское озеро вместе со своим учеником Геннадием. Неоднократно Василий III требовал чтобы Корнилий вернулся в основанный им монастырь (великий князь в 1530 году даже отказал Корнилию в разрешении освятить, построенный им в Сурской пустыни храм). Некоторое время Корнилий провёл в затворе в Троице-Сергиевой Лавре, но потом, после разрешения конфликта с Василием III, вернулся в свой монастырь, где отказался от игуменства и пребывал в затворе. Игуменом монастыря на Сурском озере стал Геннадий.

Во время нападения татар на Вологодскую землю Корнилий вместе с братией удалился в окрестности Кирилло-Белозерского монастыря. Преподобный Корнилий скончался в основанном им монастыре в возрасте 82 лет 19 мая 1537 года.

Прославление Корнилия, как общерусского святого, состоялось на церковном соборе 25 января 1600 года, тогда же было утверждено его житие, написанное Нафанаилом, и служба святому. Известны ученики преподобного Корнилия, основавшие после его смерти свои монастыри (например, преподобные Иродион Илоезерский, Зосима Ворбозомский, Филипп Ирапский).

Устав Корнилия Комельского

Устав в рукописных списках имеет название «О жительстве от святых божественных писаний избранна о устроении преданных нам образ от святых отец во спасение душам, и писанием вдан сущим о Христе братиям моим во обители преславныя Богородица, честнаго ея Введения, в нейже жительствуем». Устав, согласно житию Корнилия, был создан между 1515 (постройка Введенской церкви) и 1529 годами (уход в Сурскую пустынь).

Источниками для труда Корнилия стали уже существовавшие к тому времени русские монастырские уставы: скитский Нила Сорского и общежительный Иосифа Волоцкого. Из Устава Нила Сорского Корнилий заимствовал пространное введение, дополненное его рассуждениями об ответственности настоятеля за судьбы иноков, а также об основных принципах монашеской жизни по Василию Великому. Конкретные указания о правилах общежительного монашества заимствованы из пространной редакции Устава Иосифа Волоцкого.

Доминирующим положением, многократно повторяющимся в Уставе, является требование абсолютного нестяжания для иноков и полной общности монастырского имущества. Эти требования носят ещё более аскетический характер, чем в Уставе Иосифа Волоцкого.

Ученики преподобного Корнилия

• Преподобный Кирилл Новоезерский — основатель Кирилло-Новоезерского монастыря
• Преподобный Геннадий Костромской и Любимоградский — основатель Спасо-Геннадиева монастыря
• Преподобный Иродион Илоезерский — основатель Илоезерской Богородицерождественской пустыни
• Преподобный Зосима Ворбозомский — основатель Ворбозомской Благовещенской пустыни
• Преподобный Филипп Ирапский — основатель Филиппо-Ирапской Красноборской Троицкой пустыни
• Преподобный Симон Сойгинский — основатель Спасо-Преображенского Сойгинского монастыря
• Преподобный Лаврентий Комельский — третий игумен Корнилиева Комельского монастыря.
• Инок Нафанаил.

Ссылки

• [days.pravoslavie.ru/Life/life1101.htm Преподобный Корнилий Комельский] на сайте Православие.Ru
• [www.sedmitza.ru/index.html?did=9504 Общежительный устав преподобного Корнилия Комельского]
• [lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=10578 Житие и подвиги преподобного отца нашего Корнилия. БЛДР т.13.]

Отрывок, характеризующий Корнилий Комельский

– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.