Кушокы

Посёлок Кушокы каз. Қушоқы Страна КазахстанКазахстан Область Карагандинская областьКарагандинская область Сельский район Бухар-Жырауский Поселковая администрация Кушокинская Координаты 50°14′14″ с. ш. 73°24′05″ в. д.50.237278° с. ш. 73.4015389° в. д. / 50.237278; 73.4015389    Население ▲ 4308 человек (2009) Агломерация Карагандинско-Темиртауская агломерация Часовой пояс UTC+6 Телефонный код +7 72138 Почтовый индекс 100413 Автомобильный код 09 (ранее K, M) Код КАТО 354061100

Кушокы (Куу-Чек) (каз. Қушоқы) — посёлок в Бухар-Жырауском районе Карагандинской области Казахстана. Административный центр и единственный населённый пункт Кушокинской поселковой администрации. Находится примерно в 30 км к северо-западу от районного центра, посёлка Ботакара, от областного центра города Караганды 60 км.

Код КАТО — 354061100.

История

Слово Қушоқы, что в переводе с казахского языка означает, қу- лысая, шоқы — сопка, лысая сопка. К северу-востоку от посёлка Кушокы в 3 км находится сопка, высотой 100 м. Отметка 630—620 м, высоты от уровня моря.

Существуют сказания, что в XVII—XVI в. в. в этих краях пас свой скот бай (богач), придя к сопке, его скот на половину истощал и вымер, и тогда бай прозвал это месту қу, что означает пустое.

Так, как земля Кушокы богата углю, здесь в XIX веке начали разработку иностранные граждане. Основан в XIX веке при разработке угольного месторождения, так как по слухам работали здесь и иностранные граждане, то логично было бы предположить, что дата основания приходится на дореволюционный период.

Начало комплексного освоения ориентировочно 1956.

Основной профиль — это добыча каменного угля и его транспортировка, аграрный сектор отсутствует.

Куу-Чекинское месторождение каменного угля, по литературным источникам, известно с 1880-тых годов. История разведок его сводится к перечню горнопромышленников, проводивших в мизерных объёмах разведочные работы с целью получения горных стволов, которые перепродавались по несколько раз.

Первая заявка на месторождение, вернее его части, была сделана горным инженером Груаманом в 1881 году, а разведка его начата была горнопромышленником Розенбауманом, который прошёл 4 шурфа, глубиной до 5 м.

Вскрытие угольных пластов или одного пласта, значительной мощности до4 м привлекает на месторождение другого горнопромышленника Дерова, который в 1893 году проходит один шурф.

В связи с обследованием района, тяготеющего к «Великому Сибирскому пути», в 1894 году Западно-Сибирская горная партия, под руководством А. А. Краснопольского, проходит 11 шурфов, на которых 10 вскрыли уголь.

Углубка шурфов была прекращена из-за отсутствия водоотливных средств. Тем не менее, эти работы позволили А. А. Краснопольскому оконтурить угленосные отложения на площади 4,5 км² с одним угольным пластом, мощностью в 4,9 м.

Необходимо отметить, что Краснопольский довольно правильно определил характер геологического строения месторождения, о котором он пишет так: «Свита не сохраняет однообразного пологого падения, а представляет волнообразные искривления, обыкновенно пологие, но иногда пласты имеют весьма сильный уклон r 7 %».

Перспективность месторождения не дает покоя горнопромышленнику Дерову, и он снова в 1895 году организовывает разведку, принимая для этой цели самый экономический вид горных выработок - дудки.

Разведка на месторождении с 1895 года по 1914 год прекращается, но коммерческая возня продолжается, и горнопромышленник Деров три отвода перепродает в 1910 году Курдакову Б. Я.

На смену русским капиталистам приходят их зарубежные коллеги, и в 1941 году по поручению фирмы «Вогау» проводились производственно-геологические работы Киргизской партии под руководством геологов А. Е. Вознесенского и А. А. Сняткова.

Партия провела геологическую съёмку на полуинструментальной основе, в результате чего были составлены две карты: одна в масштабе 1:42000 и другая в масштабе 1:8400,500 и 100 сажен в дюйме.

Работа партии была прервана — а августе месяце началась первая мировая война.

В результате проведенных геолого-разведочных работ, с 1881 г. по 1914 г. на месторождении имелось три горных отвода и 8 заявочных площадей на общей площади около 20кв. верст.

К этому времени жители окрестных посёлков — Батагоринского, Петровского, Семеновского, Джартаского, Астаховского — заложили два разноса, на которых добывали уголь в выветрелой зоне, до уровня грунтовых вод.

На этом и заканчивается дореволюционный период истории разведок месторождения.

В 1921 году по заданию Геологического комитета, обследование месторождения производил геолог А. А. Гапеев, который подтвердил перспективность его, установил наличие одного мощного пласта угля и дал разрез этого пласта с качественной характеристикой по разносу.

Карагандинская геологоразведочная база Казгеолтреста в 1932 году направила на месторождение разведочную партию, которая в районе разведок А. А. Сняткова прошла разведочную канаву длиной 1330 м. Начатые работы в разгар полевого сезона, были законсервированы, из-за сокращения кредитов.

В 1936 году по заданию Главуглегеологии, Каргеолобюро организовало партию по обследованию месторождения и сбору всего имеющегося по нему материала. Руководство этими работами было возложено на геолога Семенову З. П. За полевой сезон Семенова З. П. проделала большую работу: на глазомерной основе масштаба 1:42000 составлена была геологическая карта, стратиграфический разрез месторождения в масштабе 1:5000, нормальный разрез месторождения в масштабе 1:5000 и нанесены на карту все существующие горные выработки. Вообще эта трудная работа проведена с исключительной тщательностью.

Обобщение всего материала позволило З. П. Семеновой указать на наличие 10 пластов угля рабочей мощности и сделать попытку параллелизации угленосных отложении Куу-Чекинского месторождения, с аналогичными отложениями Карагандинского бассейна. На окунтуренной угленосной площади, около 12 км², Семенова З. П. произвела подсчёт запасов по нормам ХУМ Международного Геологического Конгресса.

Справедливости ради следует отметить, что З. П. Семеновой один и те же пласты, собранные в складки, были приняты за разные пласты, что увеличило в два раза количество пластов. Но эта ошибка вполне естественна, если принять во внимание старые, оплывшие, мелкие горные выработки, на основании которых была составлена карта выходов пластов.

Проведенная геологом Семеновой З. П. работа получила хорошую оценку в рецензии профессора Гапеева А. А., который настоятельно рекомендовал в 1937 году продолжать разведку месторождения. Рецензия профессора Гапеева заканчивается словами «Месторождение безусловно следует доразведать».

Но Куу-Чекинскому месторождению пришлось ожидать своей очереди. Бурное развитие Карагандинского бассейна, с его миллиардными запасами каменных углей, оставило в тени ближайшего оборота. Текущий момент требовал коксующихся малозольных углей. Это могла дать только Караганда.

После окончания Великой Отечественной войны горнодобывающая промышленность СССР неравномерно оснащалась передовой техникой, трудоемкие работы механизировались. Благодаря этому, начали эксплуатировать месторождения, ранее считавшиеся нерентабельными. Механизация горных работ позволила развить принципиально новый способ эксплуатации угольных месторождении, способом открытых работ, получивший в СССР небывалый размах.

Высокая угленасыщенность Куу-Чекинского месторождения выдвигает его в порядок дня, как объектом для организации выемки угля открытым способом.

Детальная разведка Куу-Чекинского месторождения или возможного объекта для организации выемки угля открытым способом, произведена по инициативе и прямому указанию бывшего начальника Главуглеразведки Цукурова М. М., во время посещения им Карагандинского бассейна в 1945 году. Он настоятельно придавал серьёзное значение этому объекту, что форсирование разведки его было произведено за счёт сокращения разведок на некоторых участках Карагандинского бассейна. После этого на месторождении геологоразведочные работы получили небывалый до того размах.

Решением Карагандинского облисполкома от 8 августа 1967 г. н. п. Кушокы Майузекского сельсовета Тельманского района отнесен к категории городских посёлков, Майузекский сельсовет преобразован в Кушокинский поссовет, в административное обслуживание которого передан н. п. Майузек. Указом Президиума Верховного Совета КазССР от 10 марта 1972 г. пос. Кушокы передан в состав Молодёжного района. Решением Карагандинского облисполкома от 10 мая 1978 г. в связи с организацией на территории Трудового и Туздинского сельсоветов Молодёжного района совхоза имени ХХV партсъезда населённые пункты Откормочное Трудового сельсовета и Сенокосное Туздинского сельсовета переданы в административное подчинение Кушокинскому поссовету. Решением Карагандинского облисполкома от 23 мая 1990 г. пос. Кушокы передан в состав Тельманского района, упразднённого Указом Президента РК № 3528 от 23 мая 1997 г. Постановлением Правительства РК № 865 от 23 мая 1997 г. территория Тельманского района включена в состав Бухар-Жырауского района.

Население

В 1999 году население посёлка составляло 4284 человека (2030 мужчин и 2254 женщины). По данным переписи 2009 года, в посёлке проживало 4308 человек (2109 мужчин и 2199 женщин).

Климат

Климат района резко континентальный. В годовом ходе амплитуда колебания температуры достигает 82⁰.

Среднегодовое

количество выпадающих осадков за 15 лет составляет.

Сухость воздуха

и частые ветры вызывают величину испарения, превышающую количество выпадающих осадков. Климат района характеризуется продолжительностью летнего и зимнего периодов и кратковременность весеннего и осеннего; летний и зимний период продолжаются по 5 месяцев, а осенний и весенний только по одному месяцу.

Частые ветры

повышают испарение. В летнее время преобладают ветры западных румбов, а в зимнее — северо-восточных. Выпадение осадков связано, как в летний, так и в зимний периоды, с ветрами юго-западного направления.

Средняя

скорость ветров равна 4,8 м/с; максимальная скорость до -наблюдается в зимнее время для ветров юго-западных румбов.

Глубина

сезонного промерзания почвы равна 1,8 — 2,5 м, но в отдельные суровые зимы, на площадях не покрытых снегом, почва промерзает до 3,85 м. В 1937 году на площадке Астаховского цементного завода изучение промерзания почвы, посредством закапывания бутылок с водой и специально вырытый для этой цели шурф, показало, что промерзание её достигает 3,85 м.

Снегопад, в

описываемом районе, происходит с 26. Х — по 15. ХІ. Полный снегопад заканчивается между 5 и 12 апреля. Снежный покров за зиму накапливается до 0,12 — 0,22 м. Как правило, с положительных форм рельефа снег сдувается в пониженные места, покрытые кустарником и травой, где в отдельных местах (оврагах, балках) толщина снега достигает нескольких метров, что крайне затрудняет передвижение автотранспорта зимой.

Почетные жители

Первооткрыватели: Кенжин Хамий Аукебаевич, Кауленов Сабырхан Кауленович, Дрижд Юрий Андреевич,

Отрывок, характеризующий Кушокы

– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.