Куш (царство)
| Куш | ||||
| царство | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Куш и соседние государства в 400 г. до н. э. | ||||
| Столица | Напата Мероэ | |||
| Крупнейшие города | Напата, Мероэ | |||
| Преемственность | ||||
| ← царство Керма Аксумское царство → | ||||
Куш или Мероитское царство[1] — древнее царство, существовавшее в северной части территории современного Судана (Нубии) с IX или VIII века до н. э[1]. по IV век. Народ Куша называют кушитами.
Содержание
Зарождение
Несмотря на хронологический разрыв, Куш является культурным и политическим преемником прежнего царства Керма, которое было важным соперником Египта, однако было завоёвано Тутмосом I.
Первые развитые сообщества обнаруживаются в Нубии во времена Египетской Первой династии (3100-2890 гг. до н. э.). Около 2500 г. до н. э. египтяне начали продвигаться на юг, и от них происходит большинство наших знаний о Куше. Эта экспансия была остановлена упадком Среднего царства Египта и вторжением гиксосов, ставших союзниками кушитов. После установления Нового царства к 1550 г. до н. э. египетская экспансия возобновилась, однако на этот раз она встретила организованное противодействие. Историки не уверены, оказали ли это противодействие отдельные города или одна объединённая империя. Также продолжаются споры, была ли государственность основана местными жителями или привнесена из Египта. В результате вторжения регион стал владением Египта под контролем Тутмоса I, чья армия поддерживала власть благодаря ряду крепостей. Нубия, вплоть до четвёртого и пятого порога Нила, была включена в состав Египта при XVIII династии Нового царства и на пять веков подчинена наместникам фараона, носившим титул царский сын Куша. С распадом Нового царства в районе 1070 гг. до н.э. Куш стал самостоятельным государством со столицей в Напата[2].
Государство со столицей в Напате
Территория Верхней Нубии от Мероэ до третьего порога Нила была объединена под властью Алары в период около 780—755 годов до н. э. Алара считался основателем кушитской царской династии своими наследниками — XXV, кушитской династией Египта. Царство увеличивало сферу своего влияния, и во время правления Кашты, последователя Алары, доминировало в южном Египте, в области Элефантина и даже Фив. Кашта принудил Шепенупет I, единокровную сестру фараона Такелота III, служившую Божественной Женой Амона, признать его дочь Аменирдис I своей наследницей. После этого события Фивы попали под фактический контроль Напаты. Власть царства достигла наивысшей точки во время правления Пианхи, наследовавшего Каште, который завоевал весь Египет к 20-летнему возрасту, и положил начало XXV династии.
Куш снова стал отдельным от Египта государством, когда ассирийцы вторглись в Египет в 671 году до н. э. Последним кушитским царем, который попытался восстановить контроль над Египтом, был Тануатамон, который потерпел сокрушительное поражение от ассирийцев в 664 г. до н. э. После этого влияние царства в Египте пошло на убыль и прекратилось к 656 году до н. э. когда Псамметих I, основатель XXVI династии, объединил весь Египет под своей властью. В 591 году до н. э. египтяне под руководством Псамметиха II вторглись в Куш, возможно, из-за того, что правитель Куша Аспелта подготавливал вторжение в Египет, разграбили и сожгли Напату.
Перемещение столицы в Мероэ
Из различных исторических источников следует, что последователи Аспелты перенесли столицу в Мероэ, далеко на юг от Напаты. Точное время переноса остается неясным, но многие историки считают, что это произошло в период правления Аспелты, в ответ на египетское вторжение в нижнюю Нубию. Другие историки считают, что перенос царства на юг был связан с добычей железа — вокруг Мероэ, в отличие от Напаты, располагались обширные леса, которые могли служить источником топлива для доменных печей. Кроме того, появление греческих торговцев в этом регионе значило для кушитов уменьшение зависимости от нильского торгового маршрута, теперь они могли торговать с греческими колониями на побережье Красного Моря.
Альтернативная теория утверждает, что существовало два отдельных, но тесно связанных друг с другом государства, с центрами в Напате и Мероэ. Государство со столицей в Мероэ постепенно затмило своего северного соседа. К северу от Мероэ не найдено ничего похожего на царскую резиденцию, и, возможно, Напата была только религиозным центром. Однако, Напата определенно оставалась важным центром, цари короновались и погребались в ней даже в периоды, когда они жили в Мероэ.
Окончательный перенос столицы в Мероэ произошёл около 300 года до н. э., когда монархов стали хоронить там, а не в Напате. Существует теория, что этот перенос отражает освобождение монархов от власти жрецов Напаты. По сообщению Диодора Сицилийского, жрецы приказали мероитскому правителю по имени Эргамен совершить самоубийство, однако, он пренебрег традицией и, вместо этого, казнил жрецов. Некоторые историки считают, что Эргамен соответствует Арраккамани (Arrakkamani), первому правителю, похороненному в Мероэ. Однако, более вероятной транслитерацией имени Эргамен является Аркамани (Arqamani), правитель, который управлял страной много веков после того, как царский некрополь был перенесен в Мероэ.
Существует также теория, что столица всегда находилась в Мероэ.
О царстве Куш в мероитский период имеется очень небольшое количество информации. В ранний период кушиты использовали египетские иероглифы, но в мероитский период было разработано новое, до сих пор не полностью расшифрованное Мероитское письмо, применявшееся для записи мероитского языка. Страна торговала со своими соседями и продолжала строить монументы и гробницы.
В 23 году римский префект Египта, Гай Петроний, вторгся в Нубию в ответ на нубийское нападение на южный Египет. Он разграбил север страны, включая Напату, и вернулся в Египет.
Упадок
В 350 году его захватило государство Аксум.
См. также
Напишите отзыв о статье "Куш (царство)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.turlocman.ru/egypt/1791 Мероэ и Куш]
- ↑ Morkot, Roger G. "On the Priestly Origin of the Napatan Kings: The Adaptation, Demise and Resurrection of Ideas in Writing Nubian History" in O'Connor, David and Andrew Reid, eds. Ancient Egypt in Africa (Encounters with Ancient Egypt) (University College London Institute of Archaeology Publications) Left Coast Press (1 Aug 2003) ISBN 978-1-59874-205-3 p.151
Литература
- Jean Leclant. «The empire of Kush: Napata and Meroe» UNESCO General History of Africa
- A. Hakem with I. Hrbek and J. Vercoutter. «The civilization of Napata and Meroe» UNESCO General History of Africa
- P.L. Shinnie. «The Nilotic Sudan and Ethiopia c. 660 BC to c. AD 600» Cambridge History of Africa — Volume 2 Cambridge University Press, 1978.
Отрывок, характеризующий Куш (царство)
Сын только улыбнулся.– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
