Мероитский язык

Мероитский
Самоназвание:	неизвестно
Страны:	Мероэ (ныне южный Египет, северный Судан)
Вымер:	IV век
Классификация
Категория:	Языки Евразии
изолированный язык, предположительно восточносуданская семья
Письменность:	мероитское письмо
Языковые коды
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	—
ISO 639-3:	xmr
См. также: Проект:Лингвистика

Мерои́тский язы́к — исчезнувший язык древнего государства Мероэ, распространённый в долине Нила между Асуаном и Хартумом на территории современного Египта и Судана в VIII в. до н. э. — IV в. н. э. Для его записи существовало особое мероитское письмо (алфавит из 23 знаков), созданное по образцу египетских односогласных знаков из древнеегипетских иероглифов.

Мероитские надписи обычно начинаются словами weši:šereyi «О, Исида, о, Осирис». В настоящий момент известно около ста значений мероитских слов, большая их часть — заимствования из египетского или имеют аналогию в нубийском: tewisti поклонение, pelames генерал, perite представитель, ate вода, wayeki звезда, demi год, mash солнце, kdi женщина (известно лишь одно мероитское числительное -tbu 2). В языке нет категории рода, множественное число передаётся (как и в нубийском языке) постпозитивным формантом eh, -h. Примечательно, что в мероитской письменности отсутствовало различие для передачи o и u, не было в нём и лигатур. Известно, что слово kandak означает не имя собственное, а некий титул.

Лишь единожды о Мероэ упоминает Новый завет: в Деяниях святых апостолов рассказывается как Филиппом окрещён «муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской».

Фонетика

На основании сопоставления с другими языками, в мероитском языке определено 16 согласных звуков, 2 полугласных и 4 гласных. Характер гласных установлен довольно приблизительно. Слоги чаще всего открытые.

Лексика

Слова мероитского языка могут иметь консонантный и консонантно-вокалический корень. Корни, состоящие из более 3 согласных являются заимствованными. До нас дошло не очень много мероитских слов, в основном это имена людей и богов, жреческие титулы, топонимы, названия явлений природы и др. Распространены составные слова. В мероитском языке отмечены заимствования из египетского и коптского языков, а также, через посредство последнего, — из древнегреческого.

Морфология

В мероитском языке можно выделить имена (существительные, прилагательные и числительные), глаголы и частицы (приимённые, приглагольные и смешанные). Местоимения самостоятельной формы не имеют и относятся не к частям речи, а к служебным элементам. Среди них выделяются указательные, приглагольные прямого объекта, приглагольные косвенного объекта, и притяжательные. Относительно глаголов сведений очень мало. Среди частиц выделяются предложные послелоги, наречные и междометийные частицы.

Синтаксис

В мероитском языке распространены безглагольные предложения. Порядок слов в предложении: подлежащее—определение—прямое дополнение—косвенное дополнение—послелог. Усиление смысла фразы выражается повтором слов. Союзов в мероитском языке не выявлено.

Гипотезы родства

Одни лингвисты (Б. Триггер, Дж. Гринберг) предполагают, что мероитский язык отдалённо связан с нило-сахарскими языками, другие считают, что при современном уровне его изучения ещё нельзя точно говорить о его родстве (Ф. Хинце). Научное изучение мероитского языка берёт начало с дешифровки мероитской письменности Ф. Л. Гриффитом (en:Francis Llewellyn Griffith) в 1909—1917 гг.

К. Р. Лепсиус поначалу считал, что мероитский язык близок нубийскому, затем − беджа. По мнению Ф. Гриффита, «аналогии нубийского языка с мероитским, как в структуре, так и в вокабуляре, настолько поразительны, что заслуживают упоминания». Дж. Гринберг вынужден был в 1955 признать, что «мероитский язык не родственен никакому из ныне существующих в Африке». П. Шинни предположил, что мероитский язык родственен малоизвестным команским языкам.

В 2000-е годы К. Рийи представил достаточно убедительные доказательства принадлежности мероитского языка к восточносуданским.

Литература

Грамматики:

• Hintze F. Beiträge zur meroitischen Grammatik // Meroitica, 3. Berlin, 1979.
• Завадовский Ю. Н., Кацнельсон И. С. Мероитский язык. — М.: «Наука» (ГРВЛ), 1980. — 104 с. — (Языки народов Азии и Африки). — 1000 экз.
• Hofmann I. Material für eine meroitische Grammatik. Wien, 1981.

Издания текстов:

• Crowfoot J.W., Griffith F.L. The Island of Meroё and Meroitic Inscriptions. P. I—II. London, 1911—1912.
• Тураев Б. А. Несколько египетских надписей из моей коллекции. V. Нубийские древности из моего собрания // Записки Классического отделения (Императорского) Русского археологического общества, 7, 1913. С. 1-19.
• Monneret de Villard U. Inscrizioni della regione di Meroe // Kush, 7. Khartoum, 1959.
• Hintze F. Die meroitische Stele des Königs Tanyidamani aus Napata // Kush, 8. Khartoum, 1960.
• Hintze F. Die Inschriften des Löwentempels von Musawwarat es-Sufra. Berlin, 1962.

Ссылки

• [www.arkamani.org/arkamani-library/meroitic/rilly.htm The Linguistic Position of Meroitic], (англ.) Claude Rilly, CNRS

Отрывок, характеризующий Мероитский язык

Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.