Семитские языки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Семитская
Таксон:

семья

Ареал:

Ближний Восток, Северная Африка, Северо-Восточная Африка, Мальта

Классификация
Категория:

Языки Евразии, Языки Африки

Ностратические языки (гипотеза)

Западно-ностратические языки
Афразийские языки
Состав

Западносемитские языки, Восточносемитские языки, Южносемитские языки

Коды языковой группы
ГОСТ 7.75–97:

сем 593

ISO 639-2:

sem

ISO 639-5:

sem

См. также: Проект:Лингвистика

Семи́тские языки́ — семья языков, одна из семей афразийской, или семито-хамитской, макросемьи языков, распространённых на Ближнем Востоке, в Северной и в Восточной Африке[1], которая объединяет несколько крупных языковых семей, связанных отношениями более или менее близкого родства.

Из современных семитских языков наиболее широко распространены





История

См. также: Досемитский субстрат

Согласно распространенной гипотезе, предки носителей протосемитского языка пришли в Переднюю Азию из Африки, где находилась прародина афразийских языков. По мнению семитолога Ю. Заринса, семитские языки возникли на территории кочевого пастушеского комплекса в Аравии, который появился в период осушения климата в конце докерамического неолита на древнем Ближнем Востоке (Глобальное похолодание 6200 лет до н. э.).

На протяжении нескольких тысячелетий семитские племена неоднократно совершали миграции на север, ассимилируя население других областей. В III тысячелетии до н. э. семитские племена заняли Месопотамию и, возможно, населяли области, соответствующие территории нынешней Сирии. Первые семитские имена встречаются в шумерских источниках XXIX века до н. э.

Один из наиболее широко распространенных диалектов протосемитского языка стал называться аккадским — по географическому названию Аккада, столицы Саргоновской империи (2350—2170 до н. э.). Элементы аккадского языка проникали в шумерский. В это же время в смежных регионах доминировали другие семитские языки: в северо-восточной Сирии — эблаитский язык, в южной Сирии — аморитский язык, в Ханаане — ханаанейский язык, на средиземноморском побережье — угаритский язык.

Во втором тысячелетии до н. э. и Ассирийское, и Вавилонское царства, основанные аморитами, широко использовали собственные диалекты аккадского[4][5]. Носители этого языка использовали клинопись, унаследованную от шумеров. Вместе с тем, доступно много источников и по западносемитским языкам, чему способствовало их новое изобретение — алфавит (в I тысячелетии до н. э. финикийский алфавит будет положен в основу греческого алфавита). Ранние семитские алфавиты, как и современные, не включают знаков для гласных. К концу II тысячелетия до н. э. появляются также надписи на семитских языках халдеев и сутиев. В ближневосточной системе международных отношений середины II тысячелетия до н. э. языком дипломатической переписки выступала аккадская клинопись, о чём свидетельствует Амарнский архив египетских фараонов.

Позднее роль «лингва франка» во всём регионе Ближнего Востока выполняет арамейский язык, распространившийся в результате ассирийских завоеваний. Особенно усиливается положение арамейского языка в эпоху правления Ахеменидов (VII век до н. э. — IV век до н. э.), при которых он становится официальным языком империи. Арамейский язык был родным языком Иисуса и новозаветных персонажей Библии.

В начале I тысячелетия до н. э. происходит расширение ареала использования семитских письменностей: финикийская колонизация осваивает берега Средиземного моря, а в Эфиопии появляются первые надписи южноаравийским письмом на языке геэз, относящиеся к государству Дʿмт.

Согласно Библии народы, говорящие на семитских языках, произошли от Сима, сына Ноя.

Классификация

Лингвистическая характеристика

Фонетика

Для фонетического строя семитских языков характерны следующие особенности:

  • три ряда (серии) согласных (звонкие, глухие и эмфатические)
  • ограниченное количество гласных и их подчиненная роль
  • развитая система гортанных согласных

Морфология и лексика

  • трёхсогласный корень с непостоянным гласным составом
  • наличие двух родов (мужской и женский)
  • наличие особого — сопряженного — состояния у имен (см. изафет, идафа)
  • в древности глагольная система состоит из перфекта-имперфекта; позднее перфект переосмысливается, как правило, как прошедшее время, имперфект — как будущее (напр. иврит) или настоящее (напр. арабский) время
  • система глагольных пород и словообразовательных моделей
  • общая система местоименных суффиксов
  • общий словарный запас, охватывающий огромное количество (порядка 20 тысяч) слов самых различных сфер употребления.

См. также

Напишите отзыв о статье "Семитские языки"

Примечания

  1. ↑ [www.philology.ru/linguistics4/dyakonov-90.htm] Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 442—443
  2. ↑ [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=arb Данные лингвистической энциклопедии Ethnologue (1999 год)]
  3. ↑ [www.tlfq.ulaval.ca/axl/langues/2vital_inter_arabe.htm Сайт университета Лаваль (2010 год)]
  4. ↑ [www.countries.ru/library/ancient/mesoasc.htm Культура Ассирии]
  5. ↑ [www.bar-atra.ru/publ/2-1-0-28 Ассирийцы. Марш несокрушимых.]

Литература

  • Дьяконов И. М.  [tapemark.narod.ru/les/442c.html Семитские языки] // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Сов. энциклопедия, 1990. — С. 442—443. — ISBN 5-85270-031-2..
  • Старинин В. П.  Структура семитского слова: Прерывистые морфемы. — М.: Изд-во восточной литературы, 1963. — 116 с.

Ссылки

  • [community.livejournal.com/terra_linguarum/95880.html Семитское (а также афразийское) генеалогическое дерево], представленное А. Ю. Милитарёвым на докладе «Генеалогическая классификация афразийских языков по последним данным» (на конференции, посвящённой 70-летию В. М. Иллич-Свитыча, Москва, 2004; [community.livejournal.com/terra_linguarum/95627.html краткие аннотации докладов])
  • [lugovsa.net/semitology/semit_lang/semit_lang.htm Семитские языки на сайте Семитология]
<tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group" style="background:yellow; width: 70px; border-bottom: 2px solid #fff;">Южносемитские</span>ruen</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#fcfbbf; padding-left: 5px;">
ЮАЭ (сайхадские) †
Эфиосемитские
Современные
южноаравийские
</td></tr></table>
</td></tr></table></td></tr></table>
Языковые семьи
Изолированные языки
Исчезнувшие
Географические объединения
Гипотезы

Отрывок, характеризующий Семитские языки


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Семитские_языки&oldid=81135243»

Навигация