Лебедев, Александр Васильевич
Александр Лебедев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 18 мая 1935 — 8 октября 1937 | ||
| Предшественник: | должность учреждена | |
| Преемник: | Сергий (Воскресенский) | |
| ||
| 4 октября 1933 — 18 мая 1935 | ||
| Имя при рождении: | Александр Васильевич Лебедев | |
| Рождение: | 8 ноября 1888 село Большая Глушица, Николаевский уезд, Самарская губерния | |
| Смерть: | 1937 Москва (?) | |
Алекса́ндр Васи́льевич Ле́бедев (8 ноября 1888, село Большая Глушица, Самарская губерния — конец 1937) — протоиерей Русской православной церкви, ключарь Богоявленского Собора в Дорогомилове, управляющий делами Московской патриархии.
Биография
Родился 8 ноября 1888 года[1] в селе Большая Глушица Николаевского уезда Самарской губернии в семье священника[2].
В 1909 году окончил Самарскую духовную семинарию[2]. В 1913 году окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и правом быть преподавателями и занимать административные должности по духовно-учебному ведомству и при соискании степени магистра богословия не держать новых устных и письменных испытаний. Оставлен профессорским стипендиатом при кафедре Латинского языка[3].
В 1914—1915 годы состоял членом Педагогического Общества при Казанской Духовной Академии, состоял редактором «Известий по Казанской епархии», напечатал несколько статей и рецензий[2].
В 1916 году был рукоположен во священника[4].
С 22 апреля 1916 года до закрытия Казанской духовной академии в 1921 году состоял в ней доцентом и профессором по кафедре патрологии[2].
В 1916 году избирался депутатом Епархиального съезда и депутатом Казанского Экстренного Епархиального съезда в мае 1917 года. Представлял Казанскую епархию на Всероссийском Московском Съезде духовенства и мирян[2].
Известно, что в 1922 году находился в заключении в тюрьме[2].
После этого до 1932 года служил в Петропавловском соборе в Казани.
В августе 1932 года священник Александр Лебедев был назначен ключарём Богоявленского Собора в Дорогомилове[4].
4 октября 1933 года назначен Управляющим делами Временного Патриаршего Священного Синода[2].
Протоиерей Александр Лебедев был яркой личностью, талантливым богословом, имел репутацию одного из лучших московских проповедников и запомнился современникам благолепным служением и душеполезными проповедями[4]. Его статьи публиковались в каждом номере «Журнала Московской Патриархии» за 1933—1935 годы[2]. В одной из проповедей он писал: «… Будем же созидателями жизни, но не беспомощными свидетелями совершающихся событий…»[4].
18 мая 1935 года, когда Временный Патриарший Священный Синод был официально распущен, Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий, сохранивший личную «легализацию» и право иметь канцелярию, переименовал управляющего делами Временного Патриаршего Священного Синода в «управляющего делами Московской патриархии»[5].
Вместе с тем, Роспуск Синода не означал автоматического прекращения действия этого органа или, во всяком случае, коллективного обсуждения общецерковных вопросов. Синод фактически продолжал действовать, и протоиерей Александр Лебедев как Управляющий делами Московской Патриархии входил в его состав[6].
Согласно показаниям архиепископа Питирима (Крылова), протоиерей Александр Лебедев был инициатором возведения митрополита Сергия в патриаршее достоинство. Данный вопрос обсуждался с 1935 по 1937 годы[6].
14 апреля 1937 года был арестован на станции Клязьма Северной железной дороги.
19 августа 1937 года Тройкой при УНКВД по Московской области был осуждён по обвинению «в участии в Московском церковно-фашистском центре» и приговорён к расстрелу. Ему инкриминировалось в том числе обвинение в том, что «являясь доверенным лицом митр. Сергия (Страгородского), выполнял роль связника „Московского центра“ с контрреволюционной фашистской организацией церковников Курской обл».
2 ноября 1937 года был ещё под арестом. Вскоре расстрелян.
Реабилитирован 6 апреля 1957 года, 26 августа 1992 года реабилитирован прокуратурой республики Татарстан по 1921 году репрессий[2].
Напишите отзыв о статье "Лебедев, Александр Васильевич"
Примечания
- ↑ Владимир Сорокин, прот., Исповедник. Церковно-просветительская деятельность митрополита Григория (Чукова) / СПб: Изд — во Князь-Владимирский собор, 2005, с. 604.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [kuz3.pstbi.ccas.ru/bin/nkws.exe/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu9dO4Zd8KW660fdOfVc8qYs000cC4ceymZceXb** Лебедев Александр Васильевич] в базе данных ПСТГУ
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/kazda.html Выпускники Казанской духовной академии 1846—1916 гг.] Выпуск 1913 года. Курс LIV
- ↑ 1 2 3 4 [храм-богоявления-в-дорогомилово.рф/index.php/istoriya-khrama/27-dukhovenstvo-khrama/12-lebedev-aleksandr-vasilevich Лебедев Александр Васильевич] на сайте храма Богоявления в Дорогосмилове
- ↑ Прот. Владислав Цыпин [www.pravenc.ru/text/155436.html ВРЕМЕННЫЙ СВЯЩЕННЫЙ СИНОД] // Православная энциклопедия. Том IX. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2005. — С. 516-517. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-015-3
- ↑ 1 2 священник Александр Мазырин [rusk.ru/st.php?idar=22551 Попытки восстановления Патриаршества в 1935—1937 годы: малоизвестные страницы истории] // Журнал Московской Патриархии. 2007. № 3. С. 31-33.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Лебедев, Александр Васильевич
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
