Патрология

Патроло́гия (от греч. πατήρ и греч. λόγος) — учение об отцах Церкви.

В настоящее время патрологию часто отождествляют с патристикой: сочинения, имеющие характер и содержание последней, называются патрологией (напр., «Patrologie» Мёлера и «Patrologie» Альцога), и наоборот. Ранее патристикой называлось полное систематическое изложение учения святых отцов, и она являлась богословской наукой, патрология же имела главным предметом биографические и критико-библиографические исследования об отцах Церкви и их творениях, а также издания текста этих творений, что относило её к области церковной истории или истории литературы. В этом смысле патрология имеет развившуюся на пространстве веков громадную литературу. Зачатки её находятся уже в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, в которой сообщаются эпизодически сведения о сочинениях многих отцов Церкви и церковных писателей.

История

Первым специальным сочинением по патрологии было «De viris illustrious» («О знаменитых мужах») Иеронима Стридонского, доведенное до Иоанна Златоуста и для Христианской церкви сделавшее то же самое, что сделали Светоний и Плутарх для языческого мира. Оно написано с целью полемики против Порфирия, Юлиана и Цельса, утверждавших, что церковь состоит лишь из невежд. Оно было переведено на греческий язык и еще в древности было известно и на Востоке. Геннадий, пресвитер массилийский (490), продолжил сочинение Иеронима до конца V века, Исидор Севильский довёл свой труд до 610 года, а Ильдефонс Толедский дополнил его новыми сведениями.

На Востоке патриарх Фотий (ум. в 890) в своей «Библиотеке» или «μυριοβίβλιον» дает уже не один перечень, но и критику святоотеческих творений, с обширными выдержками более замечательных мест и из сочинений дотоле неизвестных, даже языческих.

Заслуживают упоминания из западных писателей Гонорий Отенский и Зигеберт Камбрейский, давшие в начале XII века несколько дополнительных замечаний к предыдущим сочинениям.

В 1492 году Иоанн Триттенгейм, аббат спангеймский, издал сочинение «De scriptoribus ecclesiasticis» («О церковных писателях»). Оберт Мюрек дополнил его. Все перечисленные сочинения собраны в одно издание Альбертом Фабрилием (Гамбург, 1718).

XVII век открывает новую эру в патрологии. В её область вводится критика, и с этого времени она принимает научный характер. В 1613 году Роберт Беллармино издал сочинение «De scriptoribus ecclesiasticis». В 1633 году явилось издание Галлуа (Pierre Halloix) «Illustrium ecclesiae orientalis scriptorum qui sanctitate et eruditione floruerunt» (Дуэ).

Бенедиктинец Николай Нурри в 1703—1715 гг. издал в Лионе ряд диссертаций об отцах первых четырех веков и их учении: «Apparatus ad bibliothecam maximam veterum patrum et antiquorum scriptorum ecclesiasticorum». Луи Дюпен издал в 47 томах «Nouvelle bibliothéque des auteurs ecclésiastiques» («Новая библиотека церковных авторов») (P., 1686—1711).

Более прагматическое изложение патрологического материала дал Реми Селье в «Histoire generale des auteurs sacres et ecclesiastiques» (P., 1729—1763; в 1860-65 это сочинение, исправленное и дополненное корпорацией католических богословов, издано вновь). К этому сочинению следует присоединить Тиллемона («Mémoires pour servir á 1́histoire ecclésiastique des six premiers siècles». P., 1693).

В XVIII веке для патрологии наступает период монографий. В 1789—1799 гг. бенедиктинец Люмпер издал прагматический курс Патрологии «Histoire théologique et critique de la vie, des écrits et de la doctrine des ss. Pères et d́autres écrivains ecclésiastiques», ограничивающийся лишь тремя первыми веками. Бюсс в 1828 издал «Esquisse de 1́histoire de la littérature chrétienne» (до XV в.).

Все это — труды католиков; протестанты игнорировали эту область: лишь W. Cave в 1677 году издал «Scriptonim ecclesiasticorum historia litteraria» (Gen., 1694—1699; Oxf., 1740—1743; Basel, 1741—1745) и написал «Lives of the most eminent Fathers of the first four Centuries» (Oxf., 1840). Первое из этих сочинений Т. Watton продолжил до XVII в. Менее замечательно сочинение Казимира Oudin «Commentarius de scriptoribus ecclesiasticis» (1722; до IV в.).

Одной из главнейших задач патрологов было издание самих текстов творений святых отцов в подлиннике. На первом месте между такими изданиями должен быть поставлен «Patrologiae cursus completus» аббата Миня, состоящий из 161 тома серии греческой и 222 томов латинской. В новейшее время в этом издании найдено множество неисправностей и недостатков; но оно навсегда останется ценным по обширному ученому материалу, собранному, в prolegomena, почти для каждого отца и церковного писателя, и по массе перепечатанных в нем лучших монографий прежнего времени.

Ряд новейших изданий, по лучшим спискам, восполняет и исправляет патрологию Миня. Сочинения так называемых «мужей апостольских» изданы в 1875 г. (с открытиями Вриенния включительно), в 1876—1877 гг. (изд. Гебгардта, Гарнака и Цана), в 1866—1877 (изд. Гильгенфельдта, «Novum testamentum extra canonem») и в 1878 г. (изд. Функа). Апологеты изданы в «Corpus apologetarum» Отто (2-е изд. 1876). Апологии Кодрата и Аристида, недавно найденные, изданы мехитаристами в 1878 г. Есть также новые издания творений отдельных св. отцов греческих и латинских. Из старых изданий еще не потеряли вполне значения: «Magna bibliotheca veterum Patrum» (изд. de la Bigne, Париж, 1575 г. и 1654 г.), «Maxima bibliotheca veterum Patrum» (Лион, 1677), «Bibliotheca graeco-latina veterum Patrum» Галанди (1763; 380 писателей, из которых 180 нет в предыдущих изданиях). В 1880 г. изданы в Инсбруке «SS. Patrum opuscula selecta» (41 т.). В 1875—1884 гг. кардинал Питра издал 2 тома вновь найденных им отрывков и целых сочинений отцов II—IV вв., до тех пор неизвестных. Питра насчитывает 66 церковных писателей от первых четырех веков, известных по историческим упоминаниям, но самые сочинения которых доселе не найдены.

Кроме изданных трудов много сочинений в рукописях рассеяно в разных библиотеках. Для обозрения их могут служить: Th. Spizel, «Les saints arcanes des biblioth èques célèbres devoilés» (1868; в этом же труде помещены обозрение греч. рукоп. в Мюнхенской и Трирской библиотеках Hervart́a и базельской Ehingeŕa); Th. James, «Chois de manuscrits d́Oxford et de Cambridge» (1600); Thomassini для библиотек Падуанской (1639) и Венецианской (1640); Barvoet — для Эскуриальской (1648); Spannheim — для Лейденской (1674), Haes c hel — для Венской (1605); Ernst — для Медичийской во Флоренции (1641).

См. также

• Патристика
• Отцы Церкви
• Богословие

Литература

• Протопресвитер Иоанн Мейендорф [krotov.info/library/13_m/mey/patr_00.html Введение в святоотеческое богословие] Нью-Йорк, 1985 (2-е издание — Вильнюс; М., 1992, ISBN 5-900785-14-9; 3-е издание — Клин, 2001, ISBN 5-93313-018-4; 4-е издание — Минск, 2001). Пер. с англ. Ларисы Волохонской.
• Еп. Григорий (В. М. Лурье). История византийской философии. Формативный период. СПб., Axioma, 2006. XX + 553 с. ISBN 5-90141-013-0 [axioma.spb.ru/z_byz_phil/contents.htm Оглавление], [st-elizabet.narod.ru/raznoe/grr/filos_1_1.htm Раздел 1, гл. 1], [st-elizabet.narod.ru/raznoe/grr/filos_1_2.htm Раздел 1, гл. 2], [www.hgr.narod.ru/div2ch1.htm Раздел 2, гл. 1], [www.hgr.narod.ru/div2ch2.htm Раздел 2, гл. 2], [st-elizabet.narod.ru/raznoe/grr/div4ch1.htm Раздел 4, гл. 1], [st-elizabet.narod.ru/raznoe/grr/div4ch2.htm Раздел 4, гл. 2]

Ссылки

• [www.consensuspatrum.ru/ Consensus Patrum] — форум, посвящённый Священному преданию, богословию и патрологии.

Собрания творений Св. Отцов

• [pagez.ru/lsn/ Святоотеческое наследие [Pagez.ru]]
• [orthodox-man.livejournal.com/9287.html Архив «Патрология»] — ссылка на rar архив ~ 380 Мб. Папка состоит из материалов сайта [pagez.ru/lsn/ Святоотеческое наследие [Pagez.ru]] и различных патрологических трудов и трудов Св. Отцов, которых нет на pagez.ru
• [pravtor.spb.ru/viewforum.php?f=28 Святоотеческие тексты и жития святых]

---

Статья основана на материалах [drevo-info.ru/ Православной энциклопедии «Древо»].

Отрывок, характеризующий Патрология

– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.