Гай Марий Викторин

Гай Марий Викторин

Гай Ма́рий Виктори́н (лат. Gaius Marius Victorinus), или Ма́рий Виктори́н, или Виктори́н Афр (лат. Victorinus Afer — Викторин Африканский) (между 281 и 291 гг. — после 363 г.) — римский грамматик, оратор, философ-неоплатоник.

Биография

Родился в Африке, где получил образование со специализацией в области риторики. Около 340 г. переехал из Африки в Рим (в связи с чем там получил прозвище «Африканский»), скорее всего, с целью преподавания ораторского искусства. Его карьера была успешной, и со временем он получил должность нижнего ранга в сенате. Расцвет его карьеры пришелся на время правления Констанция II. По-видимому, тогда же он был удостоен почетной статуи на Форуме Траяна в 354 году.

Обращение Викторина от платонизма к христианству (крестился в 355 г.) произвело глубокое впечатление на Аврелия Августина, как видно из Книги 8 его Исповеди . Его обращение имело большое историческое значение и стало предвестником отказа все большего числа интеллектуалов от язычества. Как показали последующие события, связанные с возрождением язычества, инициированным последним языческим императором, Флавием Клавдием Юлианом, обращение Викторина в христианство было несомненно искренним, хотя некоторые ученые (Эрнст Бэнц, а вслед за ним и другие) считали его чисто рационалистическим.

Воспитанный в христианской вере, Юлиан (прозванный христианами Отступником) позднее стал исповедовать язычество и предпринял попытку вернуть ему главенствующий статус в государстве. Желая искоренить школы христианских учителей, в июне 362 года император издал указ, в соответствии с которым все государственно аккредитованные профессора должны быть утверждены муниципальным советом. В сопровождающем пояснении императора было высказано неодобрение в адрес христиан, читающих лекции о поэмах Гомера и Вергилия, в то время как их религия требует искоренения религии Гомера и Вергилия. Викторин отказался от своей официальной должности «ритора города Рима», профессора риторики, но не оратора. Полный энергии пожилой профессор продолжил писать научные труды о Троице, чтобы отстоять правильность положения Никейского Символа Веры, согласно которому Бог Сын «единосущный (др.-греч. ὁμοούσιος, лат. consubstantialis) Отцу». Завершив серию работ (начатую предположительно в конце 357 года), он взялся за написание первых комментариев на латинском языке к Посланиям Павла. Хотя есть упоминания о том, что он также написал комментарии и к Посланию к римлянам и Посланиям к коринфянам, однако до нас дошли только работы (с некоторыми лакунами) о Посланиях к галатам, ефесянам и филиппийцам (комментарии к первым 16 строфам последнего утеряны).

Труды

Большинство сочинений Викторина дохристианского периода творчества не сохранилось. С точки зрения истории философии самыми важными из этих его трудов можно считать переводы философов-платоников (по крайней мере, Плотина и Порфирия) и Аристотеля (перевёл и откомментировал его «Категории» и «Об истолковании»), которые утеряны. Викторин также комментировал риторические труды Цицерона — «Топику» (этот комментарий утерян) и «О нахождении» («De inventione»; титул комментария Викторина — «Explanationes in Ciceronis rhetoricam»). Последний сохранился, однако, весьма расплывчат и сам нуждается в комментарии.

Переводы и толкования Мария Викторина оказали большое влияние на Августина и направили его на путь синтеза христианства и неоплатонизма. Боэций остро критикует Викторина, толкования которого, по его мнению, «совершенно лишены смысла» (maxime ratione caret), многословны, демонстрируют непонимание аристотелевской логики. При всём этом влияние Викторина на Боэция (в его комментариях ровно тех же античных трудов, которые ранее комментировал Викторин) ныне считается несомненным. Комментарии Викторина по риторике и диалектике (логике) высоко ценил Кассиодор, рекомендуя их наряду с аналогичными трудами Боэция.

Викторин написал краткий трактат De definitionibus (Об определениях), в котором обсуждает различные типы определений, используемые ораторами и философами, и рекомендует «материальные определения», предпочитаемые последними.

Написанное Викторином руководство по грамматике (под условным названием «Ars grammatica») не дошло до наших дней целиком. Сохранившееся его начало указывает на тонкого фонетиста. Около 400 г. к началу грамматики Викторина был добавлен четырёхтомный учебник стихотворной метрики Элия Феста Афтония. Авторитет Викторина способствовал тому, что в рукописной традиции его имя победило никому не известного Афтония и перешло на другие, менее важные, тексты разных авторов. Так, в антологии Кейля Викторину приписываются труды по грамматике и метрике «De arte grammatica», «De metrica institutione», «De metris Horatianis», «De metris omnibus», «De ratione metrorum commentarius», «De soloecismo et barbarismo», которые ныне считаются анонимными трактатами IV или V века.

Викторин был очень оригинальным мыслителем с точки зрения христианской догматики. Его концепция Троицы является беспрецедентной в раннехристианской философии, и о её источниках ведутся споры. Детально разработанную теорию на эту тему изложил в работе «Порфирий и Викторин» Пьер Адо.

Переводы

• Против Ария. Книга 2. / Пер. и предисл. О. Е. Нестеровой. // Памятники средневековой латинской литературы IV—VII вв. М.: Наследие. 1998. С. 36-54.

Литература

• Hadot P. Marius Victorinus. Recherches sur la vie et ses oeuvres. Paris, 1971.
• Фокин А. Р. Христианский платонизм Мария Викторина. М., 2007. 254 стр.
• Фокин А. Р. Античная метафизика и христианская теология в трактатах Мария Викторина. // Интеллектуальные традиции античности и средних веков (Исследования и переводы). М.: Кругъ, 2010. С.69-106.
• Альбрехт М. фон. История римской литературы. / Пер. с нем. Т. 3. М., 2005. С. 1755—1766.
• Cooper Stephen Andrew. The Life and Times of Marius Victorinus // Marius Victorinus' Commentary on Galatians : introduction, translation, and notes. — Oxford: Oxford University Press, 2005. — P. 16–40.
• Gilson Étienne. Being and some philosophers. — 2nd ed., corr. and enl.. — Toronto: Pontifical Institute of Mediaeval Studies, 1952. — P. 32.
• А. Р. Фокин [www.pravenc.ru/text/158588.html Викторин Марий] // Православная энциклопедия. Том VIII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — С. 447-458. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-014-5

Ссылки

• [www.bogoslov.ru/persons/2615751/index.html Викторин Афр (Африканский), Гай Марий]
• [www.documentacatholicaomnia.eu/30_10_0362-0372-_Victorinus_Afrus.html Opera Omnia by Migne Patrologia Latina]
• F. F. Bruce (1946). «[www.earlychurch.org.uk/pdf/victorinus_bruce.pdf Marius Victorinus and His Works]» (PDF). The Evangelical Quarterly 18: 132–153. Проверено 2008-06-01.
• [kaali.linguist.jussieu.fr/CGL/index.jsp Corpus Grammaticorum Latinorum: complete texts and full bibliography]

Отрывок, характеризующий Гай Марий Викторин

– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.