Левитский, Владимир Фавстович

Владимир Фавстович Левитский
Владимир Фавстович Левитский
Дата рождения:	6 июня 1854(1854-06-06)
Место рождения:	Сквирский уезд Киевская губерния
Дата смерти:	26 октября 1939(1939-10-26) (85 лет)
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	экономика
Место работы:	Демидовский юридический лицей, Харьковский университет, вузы Харькова
Учёная степень:	доктор экономических наук
Учёное звание:	профессор, академик ВУАН
Альма-матер:	Императорский Новороссийский университет

Владимир Фавстович Левитский (6 июня 1854, Сквирский уезд Киевской губернии (теперь Сквирский район Киевской области Украины) — 26 октября 1939) — учёный-экономист, педагог, профессор, доктор экономических наук (1899), академик Всеукраинской академии наук (ВУАН).

Биография

Родился в семье священника. Воспитывался в Подольской духовной семинарии. За чтение запрещенной литературы находился под негласным надзором полиции.

Выпускник юридического факультета Императорского Новороссийского университета (ныне Одесский национальный университет имени И. И. Мечникова).

В 1877—1878 был лектором в одесском кружке, устроенном лавристами. Арестован 18 ноября 1878 г. за связь с революционерами и заключен в Одесскую тюрьму, но через несколько дней освобожден. Предназначался к административной высылке из Одессы.

Работал приват-доцентом Демидовского лицея в Ярославле. В 1890 за диссертацию «Задачи и методы науки о народном хозяйстве» получил научную степень магистра, а в 1899 степень доктора — за диссертацию «Сельскохозяйственный кризис во Франции 1862—1892 годов».

С 1892 занимал в Харьковском университете кафедру полицейского права. Профессор политической экономии и статистики Харьковского университета, затем читал курс лекций в технологическом институте Харькова, был преподавателем истории политической экономии Высших харьковских коммерческих курсах.

С декабря 1919 по май (июль?) 1920 — В. Ф. Левитский исполнял обязанности ректора Харьковского университета.

В 1927 — преподаватель экономики в Харьковском сельскохозяйственном институте (ныне Харьковский национальный аграрный университет им. В. В. Докучаева).

Академик ВУАН.

Избранные научные труды

• О методе политической экономии в новейшей германской литературе (1884);
• Вечно наследственная аренда земель (1885);
• О чиншевом владении (1886);
• Предмет, задача и метод полицейского права (1894);
• Земледельческие артели Херсонской губернии (1896);
• К. Г. Гатенбергер, профессор Харьковского университета. 1844—1893 годы;
• Некоторый черты современного положения экономических знаний (1901);
• Значение кустарных промыслов в народном хозяйстве (1902);
• Введение в курс полицейского права (методология общественных наук и полицейского права в особенности, издано под редакцией и с предисловием Левитского, 1905);
• Аграрный вопрос в России, с точки зрения основных течений в развитии современного народного хозяйства (1906);
• К вопросу об экономическом значении крупных и мелких заводско-земледельческих хозяйств (описание латифундии наслед. Л. Е. Кенига и др., 1907);
• История политической экономии в связи с историей хозяйственного быта (1-й выпуск: «Греция, Рим и средние века», 1907);
• История политической экономии в связи с историей хозяйственного быта. С древнейших времен до конца XIX века (1914, до школы социальных политиков включительно).

Принимал участие в написании ряда статей в частности, «Сисмонди», «Стаффорд» и др. для первого издания «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона».

Помещал статьи и биографические заметки в журналах «Юридический Вестник», «Русская Мысль», «Русское экономическое обозрение», «Народное хозяйство» и газете «Русские Ведомости».

Ссылки

• Левитский Владимир Фавстович // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>

Отрывок, характеризующий Левитский, Владимир Фавстович

Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.