Линденбаум, Василий Фёдорович

Василий Фёдорович Линденбаум
Дата рождения:	7 мая 1839(1839-05-07)
Дата смерти:	3 апреля 1895(1895-04-03) (55 лет)
Место смерти:	Ярославль
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	хирургия
Место работы:	Ярославская губернская земская больница
Альма-матер:	Московский университет
Известен как:	основоположник хирургии в Ярославле
Награды и премии:

Василий Фёдорович Линденбаум (1839—1895) — российский хирург, основоположник хирургии в Ярославле.

Биография

Василий Фёдорович Линденбаум родился 7 мая 1839 года в семье немцев-иммигрантов. Отец занимался торговлей, он умер, когда Василию было 7 лет. Мать, получившая университетское образование, работала гувернанткой в богатой семье. После смерти мужа она открыла пансион для девочек. Василий был определён во Французский аристократический пансион, принадлежавший его дяде, одновременно он посещал классическую гимназию. Когда ему было 12 лет умерла мать, в 15 лет он оставил пансион и гимназию и стал зарабатывать репетиторством по иностранным языкам.

В 1861 году окончил медицинский факультет Московского университета в звании лекаря. 4 года работал городским врачом в Устюжне Новгородской губернии. Затем в течение двух лет работал в университетах и клиниках Германии. Возвратившись, работал вначале городовым врачом в городе Кадникове Вологодской губернии, затем 3 года земским врачом в городе Рыбинске Ярославской губернии, где заведовал больницей.

27 мая 1867 года в Московском университете защитил диссертацию «О новообразованиях гортани», получив звание доктора медицины. Недолго преподавал в Московском университете в должности приват-доцента кафедры кожно-венерических болезней. Результатом изучения дерматологических заболеваний и сифилиса стала работа «Наблюдения из дерматологической клиники профессора Герба».

Получил место старшего врача Ярославской губернской земской больницы. Ознакомившись, будучи за границей, с методом антисептики Листера, переустроил и переоборудовал хирургическое отделение, в 1877 году применил метод Листера на практике. Внедрение антисептики, значительно способствуя улучшению исходов хирургических операций, сильно увеличило их количество. В 1879—1881 годах по семейным обстоятельствам не работал, зато успел ещё раз посетить заграницу. Добился открытия двух новых отделений хирургического профиля — глазного и гинекологического, практически полностью реформировал психиатрическую лечебницу, втрое увеличил штат самой губернской больницы. Активный член Общества ярославских врачей.

В 1894 году награждён орденом Святого Владимира IV степени.

Умер 3 апреля 1895 года от склероза венечных сосудов сердца.

Дед биохимика Владимира Александровича Энгельгардта.

Труды

1. О новообразованиях в гортани. 1867. Москва.
2. Наблюдения из дерматологической клиники проф. Герба. Военно-медицинский журнал, сентябрь 1871.
3. О радикальной операции паховой грыжи. Москва.
4. Госпитальное наблюдение над антисептическим действием йодоформа. Ярославль. 1883.
5. О перевязке нафталином при обморожении. «Врач». № 17. 1883.
6. Два осложнённые случая грыжесечения. «Врач». № 17. 1883.
7. К казуистике проникающих ран живота и груди. «Врач». 1883, № 17.
8. О торфяной противогнилостной повязке. «Врач». 1884, № 33.
9. Наружная уретротомия при непроходимых сужениях. «Врач». 1884, № 45.
10. Случай наружной эзафагнотомии. «Врач». 1885, № 22.
11. Случай коренной операции паховой грыжи у 11/2 годовалого ребёнка. «Врач». 1885, № 30.
12. Сложный перелом черепа, трепанация, выздоровление. Летопись хирургического общества. 1887. № 1 и 5.
13. О сулеме и противогнилостной повязке из болотного мха. «Врач». 1887. № 23.
14. Удаление полипа из полости гортани при помощи ларинготомии. «Врач». 1887.№ 43.
15. Наружная уретротомия при непроходимых сужениях мочеиспускательного канала. «Врач». 1888. № 31.
16. Трепанация при сложном переломе черепа. «Врач». 1889. № 16.
17. Случай трепанации черепа. «Медицинское обозрение». 1890. № 5.
18. Оперативная помощь при гнойных плевритах. «Врач». 1889. № 10.
19. Сравнительная оценка промежностного и высокого сечения мочевого пузыря при каменной болезни. «Врач». 1891. № 3.
20. Случай полного высечения выпавшей прямой кишки. «Врач». 1890. № 12.
21. О сифилитическом поражении головного мозга. «Московская медицинская газета». 1872. № 14.
22. По поводу сильного распространения сифилиса в простом народе. Архив судебной медицины и общественной гигиены. 1870.
23. Об оперативной помощи при анкиловых бугорчатых суставах. «Врач». 1889. № 3.
24. О бугорчатых лимфаденитах шеи. «Врач». 1891. № 3.

Литература

• Колодин Н. Н. Побольше бы таких России [Линденбаум В. Ф.] // [miac.zdrav.yar.ru/liter.htm Ярославские эскулапы]. — Ярославль: Канцлер, 2009. — Т. 3. Корифеи и академики. — С. 87-96. — 396 с. — (Этюды о былом). — 150 экз. — ISBN 978-5-91730-002-3.

Отрывок, характеризующий Линденбаум, Василий Фёдорович

И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.