Линкестида

Линкестида (др.-греч. Λυγκηστίς) — область в Древней Македонии, примерно соответствующая современному ному Флорине и южной части Пелагонийского региона.

Одна из горных областей Верхней Македонии, расположенная в коридоре Битола — Козани. На севере граничила с Пелагонией (древняя граница проходила, вероятно, несколько севернее современной греко-македонской границы), на юго-западе — с Орестидой. На юге границей служил невысокий хребет, через который к западу от озера Петрон проходит перевал Кирли Дирвен, связывавший Линкестиду с Эордеей. На западе её территория доходила до горы Пелистер, на востоке до подножия гор Ворас.

Другое название — Линк (Λύγκος). Жители области назывались линкестами (Λυγκησταί). Н. Дж. Л. Хэммонд, на основании толкования Страбона, относит их, вместе с соседними племенами орестов, пелагонов, тимфеев и элимеотов к молосской группе.

Согласно Страбону, князья Линкестиды возводили свою родословную к Бакхиадам, что, по мнению исследователей, может свидетельствовать о древних связях этой области с Коринфом, чьи купцы еще в архаическую эпоху освоили маршрут, по которому позднее была проложена Эгнатиева дорога, поворачивавшая с Пелагонийской долины на восток, через перевал Кирли Дирвен.

Линкестида была небольшой областью, около 25—30 км, но проходившие через неё дороги с севера на юг и с запада на восток, делали контроль над этой местностью стратегически важным. В этом районе не было значительных городов, но он обладал достаточными водными ресурсами, хорошими пастбищами и лесами. Линкестида была сильным племенным княжеством, в V веке до н. э. успешно противостоявшим попыткам македонского завоевания.

В 424—423 до н. э. Пердикка II при поддержке Брасида совершил два похода на князя Линкестиды Аррабея I, нанес ему поражение, но покорить не смог. Сын Аррабея Аррабей II был влиятельным противником царя Архелая, а внучка Аррабея I Эвридика была женой Аминты III и матерью Филиппа II.

Дройзен полагал, что из рода правителей Линкестиды происходил царь Аероп II, но это нельзя считать вполне установленным.

Вероятно, Линкестида была оккупирована иллирийцами, разгромившими в 359 до н. э. Пердикку III. В 358 до н. э. Филипп II взял реванш, наголову разбив царя Бардила в Линкестидской битве, после чего продвинул границу области на север, присоединив к ней часть Пелагонийской равнины. К югу от современной Битолы была основана Гераклея Линкестийская, ставшая со временем центром области.

После римского завоевания Македонии название Линкестиды исчезло, так как эта область вошла в состав Пелагонии, одной из четырех частей римской провинции Македония.

Литература

• Борза Ю. История античной Македонии (до Александра Великого). — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2013. — ISBN 978-5-8465-1367-9.
• Weiss J. Lyncestis // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Band XIII, 2. — Stuttgart, 1927.
• Дройзен И. Г. История эллинизма. Т. I. — М.: Академический Проект, 2011. — ISBN 978-5-8291-1304-9.
• Уортингтон, Й. Филипп II Македонский. — СПб. — М.: Евразия — ИД Клио, 2014. — ISBN 978-5-91852-053-6.
• Хэммонд, Н. Дж. Л. Иллирия, Эпир и Македония // Кембриджская история древнего мира. Т. III, часть 3. Расширение греческого мира. VIII — VI века до н. э.. — М.: Ладомир, 2007. — ISBN 978-5-86218-467-9.

Отрывок, характеризующий Линкестида

Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.