Литвинов, Александр Иванович

Александр Иванович Литвинов
Дата рождения	22 августа 1853(1853-08-22)
Дата смерти	1932(1932)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	кавалерия
Звание	(06.12.1911)
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877—1878; Первая мировая война
Награды и премии

Алекса́ндр Ива́нович Литви́нов (22 августа 1853 — 1932) — русский военный деятель, генерал от кавалерии (1911), участник Первой мировой войны.

Биография

Образование получил в 1-й Московской военной гимназии. В службу вступил 05.08.1870. Окончил 3-е военное Александровское и Михайловское артиллерийское училища (1873). Выпущен подпоручиком (ст. 10.08.1873) в 1-ю конно-артиллерийскую бригаду. Позже служил во 2-й конно-артиллерийской бригаде. Поручик (ст. 08.12.1876).

Участник русско-турецкой войны 1877-1878. Штабс-капитан (ст. 18.12.1880). В 1882 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Капитан (ст. 04.04.1882). Состоял при Виленском военном округе. С 24 ноября 1882 — старший адъютант штаба 4-й кавалерийской дивизии. Цензовое командование эскадроном отбывал в 10-м драгунском Екатеринославском полку (25.09.1884-29.09.1886). Подполковник (ст. 24.03.1885). С 29 сентября 1886 года состоял в распоряжении начальника штаба Виленского военного округа. С 6 февраля 1889 — заведывающий передвижением войск по ж.д. и водным путям Виленского района. Полковник (ст. 09.04.1889). С 19 апреля 1890 года — начальник штаба 2-й кавалерийской дивизии. С 7 января 1891 — начальник Елисаветградского кавалерийского юнкерского училища. С 12 июня 1896 — командир 4-го лейб-драгунского Псковского полка. Генерал-майор (ст. 23.06.1899). С 23 июня 1899 — генерал для поручений при Войсковом Наказном атамане войска Донского. С 20 сентября 1900 — начальник военных сообщений Варшавского военного округа. С 9 ноября 1906 — начальник штаба Виленского военного округа. Генерал-лейтенант (ст. 06.12.1905). С 9 октября 1906 — начальник 1-й кавалерийской дивизии. С 9 марта 1911 — командир 5-го армейского корпуса. Генерал от кавалерии (06.12.1911).

Во главе корпуса (7-я и 10-я пехотные дивизии) вступил в Первую мировую войну в составе 5-й армии. На совещании командного состава в Седлеце 17.11.1914 назначен командующим 1-й армией (вместо отрешённого генерала П. К. Ренненкампфа; официально - 05.12.1914). После Февральской революции 2 апреля 1917 уволен от службы с мундиром и пенсией. С 1918 в РККА.

Труды

• [elib.shpl.ru/ru/nodes/17548-litvinov-a-i-mayskiy-proryv-ix-armii-v-1916-godu-pg-1923#page/1/mode/grid/zoom/1 Майский прорыв IX армии в 1916 г. Пг., 1923.]

Награды

• Орден Святого Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1879);
• Орден Святой Анны 3-й ст. (1883);
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1888);
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1894);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1896);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1902);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1904);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1908).
• Орден Святого Георгия 4-й ст. (ВП 25.09.1914).

Источники

• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.

Ссылки

• [www.regiment.ru/bio/P/L/71.htm Биография А. И. Литвинова на сайте «Русская императорская армия»]
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=183 Литвинов, Александр Иванович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Литвинов, Александр Иванович

Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.