Максимович, Анатолий Александрович

Анатолий Александрович Максимович
В звании подпоручика. Фотография 1870 г., сделана вскоре после окончания Николаевского инженерного училища
Дата рождения	20 октября 1849(1849-10-20)
Дата смерти	3 января 1919(1919-01-03) (69 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург (Петроград)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Годы службы	1869—1906(?)
Звание	Генерал-майор
Командовал	3-й Варшавский крепостной полк; Житомирский 56-й пехотный Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича полк; 2-я бригада 1-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1877-78 гг.; Ахал-текинская экспедиция 1880-81 гг. Русско-японская война 1904-05 гг.
Награды и премии

Максимович, Анатолий Александрович (20 октября (01.11 стар. ст.) 1849 года — 3 января 1919 года, Петроград) — генерал-майор российской Императорской армии, военный инженер-фортификатор, участник Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. (известной также как Славяно-турецкая война), Ахал-текинской экспедиции 1880—1881 гг. и Русско-японской войны 1904—1905 гг.

Биография

Анатолий Максимович происходил из старинного украинского дворянского рода. Предки его в XVII веке были казаками Киевского городового полка. Анатолий Александрович закончил в 1866 г. Санкт-Петербургскую военную гимназию, в 1868 г. - 1-ое Военное Павловское училище, а в 1869 г. – Николаевское инженерное училище (1-й разряд). Его дальнейшая военная карьера развивалась следующим образом:

• июль 1869 – подпоручик, [na-vojnah-ri.3dn.ru/publ/sapernye_chasti/3_sapb/5-1-0-16 3-й пехотный батальон]

• июль 1873 — поручик,

• 1877—78 – участник, Русско-турецкой войны

• август 1878 — штабс-капитан,

• июль 1880 – капитан,

• 1880—81 – участник Ахал-текинской экспедиции на юге современного Туркменистана, соратник М. Д.Скобелева. Про Ахал-текинскую экспедицию современники говорили: Там не было особых героев, потому что... все были героями! За храбрость, проявленную в боях был награждён золотым именным оружием,

• август 1886 – подполковник,

• июль 1887 – командир 4-го железнодорожного батальона,

• ноябрь 1887 — командир 3-го железнодорожного батальона,

• январь 1888 – командир 6-го военно-телеграфного парка,

• декабрь 1891 – полковник,

• август 1892 – командир 4-го железнодорожного батальона,

• апрель 1894 – командир 15-го саперного батальона, сформированного в том же году,

• март 1898 – командир 3-го Варшавского крепостного пехотного полка,

• август 1903 – командир [ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%96%D0%B8%D1%82%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_56-%D0%B9_%D0%BF%D0%B5%D1%85%D0%BE%D1%82%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%BA&stable=0#.D0.9A.D0.BE.D0.BC.D0.B0.D0.BD.D0.B4.D0.B8.D1.80.D1.8B_.D0.BF.D0.BE.D0.BB.D0.BA.D0.B0 56-го Житомирского пехотного полка],

• февраль 1904 – генерал-майор,

• февраль 1904 — командир 2-й бригады 1-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии,

• 1904—1905 – участник Русско-японской войны,

• февраль 1905–1906 — прикомандирован к Главному штабу в Санкт-Петербурге.

В Санкт-Петербурге жил, главным образом, на ул. Подольская 1, кв. 29. Скончался 3 января 1919 года от эпидемии гриппа, получившей название «испанка». Похоронен на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге.

Статус и вклад в развитие военного инженерного дела

Ещё во время Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Анатолий Максимович стал внедрять технологию использования саперной лопатки в пехоте и обеспечил обучение пехотных войск приёмам самоокапывания. Данная технология позволила спасти множество солдатских жизней от ружейного огня.

В 1890-е гг. развил структуру крепостной армейской пехоты, в результате чего формирования крепостной пехоты на западных границах Российской Империи разрослись до четырех специализированных полков, причём 3-м Варшавским крепостным пехотным полком он командовал сам.

Явился одним из немногих инженеров-фортификаторов и командующих частей крепостной пехоты, удостоенных звания генерал-майора.

Награды

Российская Империя:

• Орден Святого Владимира 3-й степени (1896)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1879)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1881)
• Орден Святой Анны 3-й степени (1879)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1904)
• Орден Святого Станислава 3-й степени (1878)
• Золотое именное оружие за храбрость (1882)

Румыния:

• Железный крест "За переход через Дунай" (Trecerea Dunării) (1878)

Семья

Женился в Варшавском генерал-губернаторстве на Андроповой Наталье Михайловне (1869—1930), по материнской линии происходившей из польского шляхетского рода Собаньских (Собанских). От этого брака родился один сын и десять дочерей. Правнук Максимовича А.А. по женской линии – писатель Леонид Сторч.

Один из братьев Максимовича А. А. — Валентин Александрович Максимович, сотрудник Государственного Банка Российской Империи. В 1905—1912 гг. он являлся владельцем и директором фабрики «Георгъ Ландринъ», крупнейшей кондитерской компании Российской империи. Сам Максимович А. А. был совладельцем здания, где находился главный корпус фабрики, по адресу Екатерингофский пр., 9 (ныне пр. Римского-Корсакова, 9) в Санкт-Петербурге. Среди других двух совладельцев — его родственник Сергей Олимпиевич Максимович, пионер в области цветной фотографии и цветной кинематографии, oткрыватель эффекта Максимовича — Калье.

Источники

• Адрес-календарь. Общая роспись начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям в Российской империи на 1900 г.
• К. И. Величко Инженерная оборона государств и устройства крепостей: Устройство крепостей. СПб, 1903.
• С. В. Волков Генералитет Российской Империи: энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. В 2 т. М., Центрополиграф, 2009. ISBN 978-5-227-02055-0
• Д. П. Ивков Исторический очерк Главного инженерного управления за время его существования, с 24 декабря 1862 года до 20 декабря 1913 года Петроград, 1915.
• Список генералам по старшинству (1-е мая 1905 г.) — СПб. 1905.
• В. К. Шенк (редактор) Инженерные и железнодорожные войска. изд. 2-е, СПб, 1909.
• [viupetra2.3dn.ru/publ/maksimovich_a_a/13-1-0-278 Школы военных инженеров 1701—1960 годах.] _{Проверено 26 oктября, 2013}

Отрывок, характеризующий Максимович, Анатолий Александрович

Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.