Малхасян, Константин Иванович

Константин Иванович Малхасян
К. И. Малхасян, 1970-е годы
Дата рождения	24 июня (7 июля) 1916(1916-07-07)
Место рождения	город Москва, Российская империя
Дата смерти	15 ноября 2007(2007-11-15) (91 год)
Место смерти	город Ереван, Армения
Принадлежность	СССР СССР, Армения Армения
Годы службы	1939 - 1966
Звание	Полковник
Сражения/войны	Советско-финляндская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Константи́н Ива́нович Малхася́н (24 июня [7 июля] 1916; город Москва, Российская империя – 15 ноября 2007; город Ереван, Армения) – заслуженный штурман-испытатель СССР (23 сентября 1961), полковник (1956).

Биография

Родился 24  июня (7 июля) 1916 года в Москве. Детство и юность провёл в Ереване (Армения). Занимался авиамоделизмом, в 1929 году стал чемпионом Армении по авиамодельному спорту. В 1933 окончил 8 классов школы и курсы радистов в Ереване.

В 1933—1935 — начальник связи Ереванского аэропорта. Занимался планерным спортом. В 1937 окончил школу лётчиков-инструкторов Осоавиахима (в Армении). Работал штурманом-радистом в ГВФ.

Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов в качестве штурмана транспортного самолёта DC-3.

В армии с февраля 1941 года. Участник Великой Отечественной войны: в июне-сентябре 1941 — штурман-инструктор по радионавигации 212-го дальнебомбардировочного авиационного полка (Западный фронт); в сентябре 1941-январе 1942 — инструктор по радионавигации Управления 81-й авиационной дивизии дальнего действия; в январе-апреле 1942 — инструктор по радионавигации 748-го дальнебомбардировочного авиационного полка; в апреле 1942-январе 1944 — воздушный стрелок-радист отдельной авиаэскадрильи Управления Авиации дальнего действия; в январе-декабре 1944 — начальник связи флагманского корабля Командующего Авиацией дальнего действия Главного маршала авиации А. Е. Голованова.

В 1942 году участвовал в перегонке американских бомбардировщиков В-25 с Аляски и из Ирана в СССР. В 1943 году в качестве второго штурмана на самолёте DC-3 участвовал в доставке советской делегации на Тегеранскую конференцию. В 1944—1945 годах в качестве штурмана самолёта DC-3 участвовал в доставке на фронты членов Ставки Верховного Главнокомандования.

В 1944 году окончил Лётный центр Авиации дальнего действия, в 1945—1946 годах был в нём преподавателем по воздушной радионавигации. В 1946—1953 — флаг-штурман корабля командующего Дальней авиацией. Участвовал в испытаниях бомбардировщика Ту-4, в первых посадках Ту-4 на ледовые аэродромы в Арктике. В 1957 окончил курсы штурманов-испытателей при Школе лётчиков-испытателей.

С июня 1953 по май 1966 — штурман-испытатель ОКБ А. Н. Туполева. Участвовал в первом полёте и испытаниях Ту-91 (в 1954 году), Ту-16Р (в 1955 году), Ту-98 (в 1956 году), Ту-114 (в 1957 году), Ту-128 (в 1961 году). В 1956 году на самолёте Ту-98 в экипаже В. Ф. Ковалёва впервые на бомбардировщике достиг скорости звука. Участвовал в испытаниях бомбардировщиков Ту-4, Ту-16, Ту-95, Ту-96, Ту-98 и пассажирских самолётов Ту-104, Ту-116, Ту-124, Ту-134.

С июня 1966 года полковник К. И. Малхасян — в запасе. В 1966—1996 — заместитель начальника — флаг-штурман Управления Гражданской авиации Армении.

В 1988—1989 годах на самолёте Як-40 участвовал в ликвидации последствий землетрясения в Армении. В 1991—1994 годах участвовал в боевых действиях в Нагорном Карабахе, на самолёте Як-40 вывозил беженцев и раненых, подвозил боеприпасы.

Жил в городе Жуковский Московской области, с 1966 жил в Ереване (Армения). Умер 15 ноября 2007 года. Похоронен в Ереване.

Мировые авиационные рекорды

К.И.Малхасян участвовал в установлении 27 мировых авиационных рекордов (из них 16 – в качестве второго штурмана):

• 6 сентября 1957 года – 2 рекорда грузоподъёмности (высота 11.221 м с грузом 20 тонн и максимальный груз в 20.053 кг, поднятый на высоту 2.000 м) на самолёте Ту-104А;
• 11 сентября 1957 года – 3 рекорда скорости (897,498 км/ч на 2.000-км замкнутом маршруте без груза, а также с грузом 1 и 2 тонны) и рекорд дальности полёта по замкнутому маршруту (2.002,6 км) на самолёте Ту-104А;
• 24 сентября 1957 года – 5 рекордов скорости (972,856 км/ч на 1.000-км замкнутом маршруте без груза, а также с грузом 1, 2, 5 и 10 тонн) на самолёте Ту-104А;
• 24 марта 1960 года – 8 рекордов скорости (871,38 км/ч на 1.000-км замкнутом маршруте без груза, а также с грузом 1, 2, 5, 15, 20 и 25 тонн) на самолёте Ту-114 (вторым штурманом);
• 1 апреля 1960 года – 8 рекордов скорости (857,277 км/ч на 2.000-км замкнутом маршруте без груза, а также с грузом 1, 2, 5, 15, 20 и 25 тонн) на самолёте Ту-114 (вторым штурманом).

Награды

• 3 ордена Красного Знамени (5.11.1954, 3.11.1959, 22.07.1966)
• 2 ордена Отечественной войны 2-й степени (25.07.1945, 11.03.1985)
• 5 орденов Красной Звезды (7.12.1943, 20.06.1949, 14.01.1952, 29.04.1954, 12.07.1957)
• 2 медали «За боевые заслуги» (19.05.1940, 31.07.1961)
• другие медали
• российский орден Дружбы (3.05.2005)

Литература

• Симонов А.А. Заслуженные испытатели СССР. М.: Авиамир, 2009. – 384 с. ISBN 978-5-904399-05-4

Отрывок, характеризующий Малхасян, Константин Иванович

– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.