Мегаклите (спутник)
История открытия | |
---|---|
Дата открытия | |
Орбитальные характеристики | |
Эксцентриситет |
0,421 |
Период обращения |
752,8 дней |
Наклонение орбиты | |
Физические характеристики | |
Диаметр |
~5 км |
Масса |
2,1·1014 |
Плотность |
2,6 г/см³ |
Альбедо |
0,04 |
Атмосфера |
отсутствует |
Мегаклите (от др.-греч. Μεγακλείτη) — естественный спутник Юпитера.
Открытие
Был обнаружен группой астрономов из Гавайского университета под руководством Скотта Шеппарда 25 ноября 2000 года и получил временное обозначение S/2000 J 8[1][2][3].
Назван в октябре 2002 года Мегаклите в честь возлюбленной Зевса, которая в других источниках носит имя Мегакло (дочь Макарея с Лесбоса)[4][5][6].
Орбита
Оборот вокруг Юпитера совершает в среднем на расстоянии 23 806 000 километров за 752 дня и 19 часов. Ретроградная орбита с эксцентриситетом 0,308 имеет наклон 150 ° к эклиптике (148 ° к экватору). Входит в группу Пасифе.
Физические характеристики
Диаметр Мегаклите составляет около 5 км. Плотность оценивается 2,6 г/см³. Предположительно состоит из силикатных пород. Поверхность очень тёмная, альбедо составляет 0,04. Звёздная величина равна 21,7m.
Напишите отзыв о статье "Мегаклите (спутник)"
Примечания
- ↑ [cfa-www.harvard.edu/iauc/07500/07555.html IAUC 7555: Satellites of Jupiter] 5 января 2001 (Открытие)
- ↑ [cfa-www.harvard.edu/mpec/K01/K01A29.html MPEC 2001-A29: S/2000 J 7, S/2000 J 8, S/2000 J 9, S/2000 J 10, S/2000 J 11] 5 января 2001 (Открытие и эфемериды)
- ↑ [cfa-www.harvard.edu/mpec/K01/K01T59.html MPEC 2001-T59: S/2000 J 8, S/2000 J 9, S/2000 J 10] 2001 October 15 (revised ephemeris)
- ↑ [cfa-www.harvard.edu/iauc/07900/07998.html IAUC 7998: Satellites of Jupiter] 22 октября 2002 (Присвоение имени)
- ↑ [cfa-www.harvard.edu/iauc/08000/08023.html IAUC 8023: Satellites of Jupiter] 29 ноября 2002 (Коррекция имени)
- ↑ Лексикон Рошера, т.5, с.555; см. также Мифы островов Эгейского моря#Лесбос
|
Отрывок, характеризующий Мегаклите (спутник)
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.