Медиаграмотность

Медиаграмотность — совокупность навыков и умений, которые позволяют людям анализировать, оценивать и создавать сообщения в разных видах медиа, жанрах и формах.

В основе медиаграмотности — модель, которая поощряет людей задавать вопросы о том, что они смотрят, видят, читают. Медиаграмотность позволяет потребителям анализировать медиасообщения с тем, чтобы видеть там пропаганду, цензуру, или однобокость в новостях и общественных программах (и причины таких действий тоже), а также понимать структурные элементы — такие как владелец медиа, их модель финансирования, — влияющие на информацию.

Медиаграмотность имеет целью сделать людей опытными создателями и продюсерами медиа сообщений, облегчить, а также понимать преимущества и ограничения каждого вида медиа, а также создавать независимые медиа.

Задача медиаграмотности — в трансформации медиапотребления в активный и критический процесс, помогая людям лучше осознать потенциальную манипуляцию (особенно в рекламе и PR), а также помочь людям понять роль СМИ и гражданских, совместных медиа в построении взглядов на реальность.

Медиаграмотность / медиакомпетентность является результатом медиаобразования.

История

Медиаобразование появилось как инструмент защиты от вредных эффектов и трендов медиа. Первой страной, которая использовала эту парадигму, была Великобритания в 1930-х годах. В 1960-х с отрицания медиа переключились на возражения и критику различных видов медиа и популярной культуры. В 1980-е пришло понимание, что идеологическая сила медиа пришла с натурализацией изображения; конструируемые сообщения исчезли, так как подпали под категорию натуральных. Интерес в медиаграмотности связан с потреблением изображений и картинок, — так. наз. изобразительная парадигма.

В Великобритании и Австралии медиаграмотность — отдельный курс в комплексе гуманитарных предметов.

В других странах Европы медиаобразование принимало различные формы. В Финляндии оно вошло в перечень предметов средней школы в 1970 году, а в вузы — в 1977 году. Но только в начале 1990-х этот курс трансформировался в медиаобразование в современном понимании. В Швеции он является обязательным с 1980 года. Во всех скандинавских странах к началу 1990-х медиаобразование отошло от морализаторства к исследовательскому подходу и поставило в центре личность ученика.

История медиаобразования в России восходит к 1920 годам. Первые попытки преподавать медиаобразование, с энергичным акцентом на коммунистической идеологии, появились в 1920-х годах, но были остановлены Сталиным. Конец 1950-х — начало 1960-х годов был временем возрождения медиаобразования в средних школах, университетах, внешкольных детских центрах (Москва, Ленинград, Воронеж, Самара, Курган, Тверь, Ростов-на-Дону, Таганрог, Новосибирск, Екатеринбург и др.), проводились семинары и конференции для учителей. В то время, когда в Западном полушарии происходило интенсивное переосмысление подходов образования к СМИ, в России 1970-1980-х годах медиаобразование все ещё развивается в рамках эстетической концепции. Среди важных достижений 1970-х — 1990-х годов: первые официальные программы по кино- и медиаобразованию, опубликованные Министерством образования, экспериментальная теоретическая и практическая работа по медиаобразованию О. А. Баранова (Тверь), С. Н. Пензина (Воронеж), Г. А. Поличко, Ю. М. Рабиновича (Курган), Ю. Н. Усова (Москва), А. В. Фёдорова (Таганрог), А. В. Шарикова (Москва) и других. Важными событиями также стали регистрация новой специализации (с 2002) для педагогических вузов — «Медиаобразование» (№ 03.13.30), а также запуск нового издания — «Медиаобразование» (январь 2005), частично при поддержке Бюро ЮНЕСКО в Москве. Кроме того, были созданы интернет-сайты Ассоциации кинообразования и медиапедагогики России (русская и английская версии). Принимая во внимание тот факт, что ЮНЕСКО определяет медиаобразование как приоритетное направление культурно-образовательного развития в XXI веке, повышение медиаграмотности / медиакомпетнетности населения имеет хорошие перспективы в России.

Литература

• Fedorov, A. V. (). Media Education and Media Literacy: Russian Point of View. LAMBERT Academic Publishing, 2010. — 364 p.
• Чичерина Н. В. Медиатекст как средство формирования медиаграмотности у студентов языковых факультетов. М., 2008.

См. также

• Кинообразование
• Медиаобразование
• Медиаведение
• Медиакомпетентность
• Медиалингвистика
• Медиаобразование (журнал)
• Медиастилистика
• Медиатекст

Отрывок, характеризующий Медиаграмотность

– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.