Мельникайте, Мария Иозовна
Поделись знанием:
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
| Мария Мельникайте | |||
| лит. Marytė Melnikaitė | |||
 | |||
| Герой Советского Союза | |||
|---|---|---|---|
| Имя при рождении: |
Marija Melnikaitė | ||
| Место рождения: | |||
| Отец: |
Juozas Melnikas | ||
| Мать: |
Антонина Илларионовна | ||
| Награды и премии: |
| ||
Мария Иозовна (Марите) Мельникайте (лит. Marytė Melnikaitė; 18 марта 1923, Зарасай, Литва — 13 июля 1943, д. Канюкай, Литовская ССР) — участница партизанского движения в Литве в Великую Отечественную войну, Герой Советского Союза (1944, посмертно).
Биография
Родилась в небогатой семье литовца и русской вторым ребёнком из пяти детей. Была крещена в католической церкви. В четырнадцать лет начала работать на конфетной фабрике «Avanti».
Летом 1941 года, после начала Великой Отечественной войны, вместе с другими литовскими комсомольцами Марите была эвакуирована. В 1941—1942 гг. она работала на заводе «Механик» в Тюмени[1].
В июне 1942 года добровольцем ушла на фронт, была направлена в 16-ю Литовскую стрелковую дивизию[2].
Прошла подготовку в школе диверсантов в Балахне, с мая 1943 года (под именем «Она Куосайте»[3]) воевала в партизанском отряде им. Кестутиса в Белоруссии и Литве. Являлась руководителем Зарайского подпольного уездного комитета ЛКСМ Литвы[2]. Также была известна под именем «Марите Маргите» (лит. «Marytė Margytė»)[4].
Партизаны пускали под откос вражеские поезда с военной техникой, взрывали склады, совершали налёты на гарнизоны противника, жгли поместья и хозяйства, захваченные гитлеровскими колонистами. Марите была в отряде самым активным бойцом. Участвовала в диверсиях, ходила в разведку, вела большую работу среди жителей.
Летом 1943 года Марите направили во главе группы партизан из отряда в вооружённый штаб, действовавший в белорусских лесах. При отходе после подрыва эшелона в районе села Дукштас партизаны наткнулись на карательный отряд[3].
8 июля 1943 года, во время неравного боя с немцами на берегу озера Апварду три партизана погибли, одному удалось спрятаться в камышах возле озера, а Марите была ранена и захвачена в плен[2][5]. На допросе она не сказала ни слова, и даже залепила пощёчину одному из немцев, допрашивающих её. Она так и не выдала месторасположение партизан, невзирая на мучительные пытки, длившиеся 5 дней: вырывание ногтей, прижигание огнём подошв и т. п. Расстреляна 13 июля 1943 года на кладбище деревни Канюкай.
Могила находится на берегу озера Зарасай недалеко от деревни Зарасай[3].
За образцовое выполнение боевых заданий командования в тылу врага М. И. Мельникайте указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 марта 1944 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза[2].
Награды
Память
- Дом-музей М. Мельникайте был открыт в городе Зарасай[3].
- На территории Литвы были установлены памятники М. Мельникайте:
- памятник в городе Друскининкай — установлен в 1952 году[2];
- памятник в городе Зарасай[2] — был установлен в 1955 году (скульптор Юозас Микенас); в настоящее время находится в парке Грутас.
- Горельеф в память о М. И. Мельникайте установлен в Тюмени по адресу: улица Мельникайте 155а (скульптор Геннадий Вострецов, архитектор Валерий Гинкул). Её имя увековечено на мемориальной стеле, установленной по адресу: улица Станкостроителей, 1[6].
- Именем М. Мельникайте были названы улицы в Минске, Тюмени[3] , в Алматы[7] и Шымкенте[8].
- В 1944 году Саломея Нерис написала поэму «Мария Мельникайте»[9].
- На киностудии «Мосфильм» в 1947 году при участии литовских актёров режиссёром В. П. Строевой был снят художественный кинофильм «Марите» по сценарию Ф. Ф. Кнорре, в котором в небольшой роли дебютировал Донатас Банионис[10].
- В 1953 году в Литовском театре оперы и балета была поставлена опера Антанаса Рачюнаса «Марите».
- До 1991 года в УзССР в г.Ташкенте средняя школа №220 носила имя М.Мельникайте. Там же находился действующий музей боевой славы посвященный боевому пути партизанки.
Напишите отзыв о статье "Мельникайте, Мария Иозовна"
Примечания
- ↑ Мельникайте, Мяльникайте Марите Юозовна // Большая Советская Энциклопедия. / под ред. А. М. Прохорова. 3-е изд. Т.16. М., «Советская энциклопедия», 1974. стр. 57.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Мельникайте, Марите Юозовна // Великая Отечественная война 1941—1945. События. Люди. Документы. Краткий исторический справочник / сост. Е. К. Жигунов, под общ. ред. О. А. Ржешевского. М., Политиздат, 1990. стр. 354—355.
- ↑ 1 2 3 4 5 Мельникайте, Мария Иозовна // Герои Советского Союза: краткий биографический словарь в 2-х тт. / редколл., предс. И. Н. Шкадов. том 2. М., Воениздат, 1988. стр. 68.
- ↑ [www.voruta.lt/del-paklausimo-apie-nuzudyto-gydytojo-antano-gudonio-baudziamosios-bylos-tyrima/ Dėl paklausimo apie nužudyto gydytojo Antano Gudonio baudžiamosios bylos tyrimą (Касательно запроса о расследовании уголовного дела об убийстве врача Антанаса Гудониса)] (лит.). «Voruta» — литовская газета, посвящённая истории (2011.04.26). Проверено 2014.10.04.
- ↑ Brigita Balikienė. [www.delfi.lt/gyvenimas/istorijos/diversante-mm.d?id=8459550 Diversantė MM] (лит.). Портал «DELFI» (перепечатано из журнала «Istorijos») (2006.01.09). Проверено 2014.10.04.
- ↑ [tyumedia.ru/4632.html Марите живёт в Тюмени].
- ↑ [wikimapia.org/#lang=ru&lat=43.203886&lon=76.882756&z=17&m=b&permroad=16584474 Улица Мельникайте в Алматы на Wikimapia].
- ↑ [shimkent.info/?p=6084 Shimkent.info. Улица невезения в Шимкенте].
- ↑ [thefireofthewar.ru/lirika/?p=617 Саломея Нерис «Мария Мельникайте»]
- ↑ [www.lfc.lt/lt/Page=AMovieList&ID=297&GenreID=454 Marytė]. (лит.).
Литература и источники
- Мельникайте Мария Иозовна // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — С. 68. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
- А. Венцлова. Наша Марите // Героини войны. М., 1963.
- Б. Урбанавичюс. [www.a-z.ru/women_cd2/12/10/i80_54.htm «Девушка из Зарасая»]. // Героини. Очерки о женщинах — Героях Советского Союза. / ред.-сост. Л. Ф. Торопов. вып.1. М., Политиздат, 1969.
- Наталья Перминова. [a-pesni.org/ww2/oficial/tyumen/a-istornep.htm «История, неподвластная времени»]. // «Тюменский курьер» № 186 (2478) 14.10.2008 г. и № 187 (2479) 15.10.2008 г.
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=289 Мельникайте, Мария Иозовна]. Сайт «Герои Страны».
- [www.delfi.lt/news/DELFI_for_women/women_time/article.php?id=8459550 Diversantė MM]. (лит.).
Отрывок, характеризующий Мельникайте, Мария Иозовна
– Вот как! – сказал он. – Ну что?– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
