Миктофовые

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

</td> 

   </tr>
?
Миктофовые
Светящийся анчоус Diaphus theta
Научная классификация
Царство: Животные
Тип: Хордовые
Подтип: Позвоночные
Класс: Лучепёрые рыбы
Отряд: Миктофообразные
Семейство: Миктофовые
Латинское название
Myctophidae Gill, 1893


Систематика
на Викивидах


Поиск изображений
на Викискладе

Микто́фовые, или светя́щиеся анчо́усы (Myctophidae)[1] — семейство морских рыб отряда миктофообразных. Содержит 35 рода и более 250 видов, являясь одним из самых больших и многочисленных семейств глубоководных рыб. Название происходит от греч. mykter, -eros — нос, и ophis — змея. Первый вид светящихся анчоусов — Myctophum punctatum был описан французским натуралистом Константином Рафинеском (C. Rafinesque) в 1810 году из прибрежных вод Сицилии в Средиземном море.

Светящиеся анчоусы — это небольшие мезо- и батипелагические (иногда батиально-пелагические) рыбки со сжатым с боков телом, крупной головой и очень большим ртом, напоминающим рот обычного анчоуса (отсюда и название семейства), длиной тела от 2,5 (Notolychnus valdiviae и Diogenichthys atlanticus) до 20—25 см (некоторые виды родов Lampanyctus, Notoscopelus и Gymnoscopelus).

Распространены в Мировом океане почти повсеместно — от Шпицбергена и северной части Берингова моря до шельфовых ледников Антарктиды. Питаются зоопланктоном. Многие виды достигают огромной численности, вместе с гоностомовыми и фотихтиевыми составляя до 90 % популяции всех глубоководных рыб. Способны образовывать очень крупные и довольно плотные скопления. Их общая биомасса оценивается в 550—660 млн тонн; миктофовые входят в состав т. н. звукорассеивающих слоев (ЗРС — своеобразное «ложное дно») — плотных слоёв, образуемых концентрирующимися мелкими морскими организмами в толще воды, которые регистрируются эхолотами.





Классификация

К семейству относят 35 родов[2]:

Происхождение семейства

Семейство миктофовых известно от верхнего мела и по своему происхождению считается древнеглубоководным. Центром возникновения этих рыб считается Индо-Вест-Пацифика, на которую приходится наибольшее разнообразие современных видов[1][4].

Морфологическая характеристика

Тело сжатое с боков. Голова крупная, её длина составляет от 1/4 до 1/3 длины тела. Рот обычно конечный или полунижний (как у родов Loweina, Centrobranchus и Gonichthys), очень большой, вооружён многочисленными мелкими зубами; угол рта достигает заднего края орбиты или далеко заходит за него. Глаза большие; некоторые протомиктофы (Protomyctophum) отличаются полутелескопическим строением глаз (зрачок смещён вверх). Имеется подглазничный выступ. Начало анального плавника находится под основанием спинного плавника или несколько кзади от него. Мелкие фотофоры располагаются на туловище и голове группами и рядами. Тело покрыто крупной, плотной, крепко сидящей чешуёй у относительно мелководных видов и тонкой, легко опадающей чешуёй у глубоководных видов. Чешуя главным образом циклоидная, за исключением 4 видов (в роде Myctophum и у Notoscopelus japonicus), имеющих ктеноидную чешую, покрытую по заднему краю шипиками. Глубоководные виды обычно тёмно-коричневые и чёрные; только что пойманные рыбы отливают синим, зелёным или серебристым оттенками. Жировой плавник поддерживается особой хрящевой пластиной. Плавательный пузырь во взрослом состоянии обычно имеется, кроме нескольких видов. Позвонков 28—45[5][6].

Светящиеся органы и биолюминисценция

Все миктофовые, кроме наиболее глубоководного Taaningichthys paurolychnus, обладают особыми светящимися органами, которые испускают синий, зелёный или желтоватый свет благодаря химическим реакциям в клетках-фотоцитах. По строению и местоположению светящиеся органы бывают 4 типов: фотофоры и хвостовые, окологлазничные и туловищные светящиеся железы.

Фотофоры почти у всех видов расположены группами ниже боковой линии. Каждый фотофор помещён в чашеобразную впадину мышц и имеет самостоятельное кровоснабжение и иннервацию. По строению он напоминает обычный фонарик. Снизу фотофор подстилается слоем чёрного пигмента, на которой лежит блестящий отражающий слой, а выше — железистые клетки, испускающие свет. Снаружи фотофор покрыт чешуйкой, изменённой в виде линзы. Под линзой находится полулунная шторка — септа, с помощью которой рыба, очевидно, может произвольно менять силу и направление света. Число и расположение фотофоров специфично для каждого вида. Кроме «основных» фотофоров, у некоторых видов имеются и более мелкие «вторичные» фотофоры на чешуйках.

Хвостовые светящиеся железы у некоторых видов — сложные органы, структурой похожие на фотофоры и играющие роль вторичных половых признаков: у самцов они устроены сложнее и расположены на верхней стороне хвостового стебля, у самок — проще и расположены на нижней стороне тела, между анальным и хвостовым плавниками. У других видов (Lampanyctus) хвостовые железы представляют собой просто белые или желтоватые чешуевидные пластинки. Предполагают, что свечение хвостовых желез помогает рыбам отпугивать и отвлекать внимание хищников.

Окологлазничные светящиеся железы особенно характерны для диафов (Diaphus). Величина их варьирует от маленьких округлых желёзок до огромных, занимающих всю предглазничную область головы. Светящиеся железы на теле представляют собой простые участки светящейся ткани и, в отличие от фотофоров, легко утрачиваются. Располагаются они чаще всего у оснований плавников.

Фотофоры нужны миктофовым для внутривидовой коммуникации и маскировки — они создают противотеневой эффект (см. гоностомовые). Характерно, что размер фотофоров (и глаз) у миктофовых пропорционален глубине их обитания — чем глубже держится вид, тем мельче у него фотофоры и глаза. В отличие от остальных желез, которые светятся вспышками, основные фотофоры дают устойчивое неяркое сияние.

Распространение и батиметрическое распределение

Светящиеся анчоусы представляют собой одну из наиболее широко распространённых групп глубоководных пелагических рыб. Наибольшего разнообразия они, однако, достигают в субтропических и тропических водах. Подавляющее большинство видов встречается между сороковыми параллелями Северного и Южного полушарий. Однако в Северной Атлантике с её тёплым Северо-Атлантическим течением многие тепловодные виды проникают почти до 60° с. ш. Вообще распространение светящихся анчоусов (как и других мелких глубоководных пелагических рыб) связано с водами определённых структур. Так, в Атлантическом океане распространение нескольких видов чётко ограничено водами северного центрального круговорота, образуемого Гольфстримом, Канарским, Северным Пассатным и Антильским течениями. Та же картина наблюдается и в северной части Тихого океана, где целый ряд видов обитает в круговороте, образуемом Куросио и Северным Пассатным течением. В средних и высоких широтах, где основные течения имеют широтное направление, ареалы светящихся анчоусов также вытянуты в широтном направлении, и их распространение носит ярко выраженный зональный характер. Границы ареала некоторых видов оказываются настолько чёткими, что по ним могут быть обозначены биогеографические зоны. Например, антарктическую зону населяет антарктическая электрона (Electrona antarctica), а следующую к северу нотальную зону — близкий вид Electrona subaspera.

Образ жизни

Светящиеся анчоусы населяют пелагиаль от поверхности до глубины около 2000 м. Главным образом они встречаются до глубин 1000—1200 м, уступая более глубокие горизонты циклотонам (Cyclothone). Типичные зоопланктофаги — их пищу составляют планктонные ракообразные, реже личинки и мальки других рыб. Массовые виды светящихся анчоусов, в свою очередь, служат важными кормовыми объектами для более крупных морских животных-ихтиофагов — рыб (лососей, морских окуней, тунцов, марлинов и др.), а также для кальмаров, пингвинов, альбатросов и буревестников, дельфинов, морских котиков и китов. Так, один из видов нотоскопелов (Notoscopelus) составляет в пище котиков на местах их зимовки в водах Японии около 60 % рациона[1].

Большинство светящихся анчоусов, которых относят к никтоэпипелагическим рыбам — совершающим суточные вертикальные миграции, по ночам поднимаются к поверхности воды на глубину от 0 до 100 м вслед за мигрирующим зоопланктоном. И, если на глубине эти рыбы держатся разрозненно, то в ночные часы образуют настолько плотные скопления, что, несмотря на небольшие размеры этих рыб, их уловы составляют 4—5 тонн за час траления. Они обладают положительной реакцией на свет и легко привлекаются его искусственными источниками.

Размножение

Размножение светящихся анчоусов происходит в течение круглого года, достигая пика зимой и в начале весны. Их плодовитость невысока, от 100 до 2000 икринок диаметром 0,7—0,9 мм. Плавучие икринки и мелкие личинки держатся у поверхности моря и входят в состав поверхностного планктона. По мере роста молодь опускается во всё более глубокие слои воды и постепенно переходит к образу жизни взрослых рыб.

Продолжительность жизни светящихся анчоусов невелика. Крупные виды, вроде Benthosema glaciale, могут дожить до 8 лет, созревая на 2-3 году жизни. Более мелкие виды (Notolychnus, Diogenichthys, Centrobranchus) живут до 3 лет и менее.

Промысел

В некоторых районах Мирового океана, например в зоне субтропической конвергенции в Южной Атлантике, светящиеся анчоусы столь многочисленны, что их плотные скопления рассматриваются как промысловые. В настоящее время масштабный международный специализированный промысел миктофид отсутствует. Лишь отдельные страны время от времени занимаются промыслом миктофовых. О высоком потенциале промысловых запасов миктофовых можно судить по уловам лампаникта Гектора (Lampanyctodes hectoris) у побережья Юго-Западной Африки в 1973 году в районе побережья от мыса Агульяс до Ламберт-Бей, где годовой улов этого вида составил 42 тыс. тонн, или 11% от добычи всех пелагических рыб в этом районе. В 80-х годах минувшего столетия Советский Союз в течение ряда лет наращивал промысел субантарктической электроны (Electrona carlsbergi) в Юго-Западной Атлантике, доведя ежегодные уловы этого вида от первоначальных нескольких тысяч тонн до максимума в 1990 году, когда было поймано около 72 тыс. тонн[7]. Пойманная рыба практически полностью использовалась в качестве корма для пушных зверей.

Напишите отзыв о статье "Миктофовые"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 Беккер В. Е. (1983): Миктофовые рыбы Мирового океана. — М.: Наука. — 248 с.
  2. ↑ {{WoRMS|Вид|125498}
  3. ↑ Решетников Ю. С., Котляр А. Н., Расс Т. С., Шатуновский М. И. Пятиязычный словарь названий животных. Рыбы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., 1989. — С. 90—92. — 12 500 экз. — ISBN 5-200-00237-0.
  4. ↑ Bolin R.L. (1959): Differential bipolarity in the Atlantic and Pacific as expressed by the myctophid fishes. In: International Oceanographic Congress. Washington. P. 142—143.
  5. ↑ Nelson J.S. Fishes of the World. 4th edition. — John Wiley & Sons. Hoboken, New Jersey, 2006. — 601 p.
  6. ↑ Нельсон Дж.С. Рыбы мировой фауны. Перевод 4-го перераб. изд. Н.Г.Богуцкой / Предисловие и толковый словарь Н.Г. Богуцкой, А.М. Насеки и А.С. Герда. — М.: Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2009. — 880 с.
  7. ↑ FAO Fishstat+ (2013): [www.fao.org/fishery/statistics/ru ФАО: Статистика рыбного промысла]

Ссылки

  • Froese R. and Pauly D. (Editors). [fishbase.org/summary/FamilySummary.php?ID=167 Myctophidae — Lanternfishes]. FishBase. World Wide Web electronic publication

См. также

Отрывок, характеризующий Миктофовые

Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Миктофовые&oldid=79781341»