Миллер, Ларри (баскетболист)

Ларри Миллер
Larry Miller
Миллер в форме «Сан-Диего Конкистадорс»
Завершил карьеру
Атакующий защитник
Прозвища:	Mills
Рост:	193 см
Вес:	86 кг
Гражданство:	США США
Родился:	4 апреля 1946(1946-04-04) (78 лет), Аллентаун, штат Пенсильвания
Школа:	Катасоква (Катасоква, штат Пенсильвания)
Колледж:	Сев. Каролина (1965—1968)
Драфт:	62-й (5-й раунд), 1968, Филадельфия Севенти Сиксерс
Статистика в НБА
Игры:	486
Очки:	6595 (13,6 в среднем за игру)
Подборы:	2434 (5 в среднем за игру)
Передачи:	1155 (2,4 в среднем за игру)
Перехваты:	57 (0,1 в среднем за игру)
Блок-шоты:	6 (0 в среднем за игру)
Выступал за команды
Лос-Анджелес Старз (АБА) (1968—1969) Каролина Кугарз (АБА) (1969—1972) Сан-Диего Конкистадорс (АБА) (1972—1973) Вирджиния Сквайрз (АБА) (1973—1974) Юта Старз (АБА) (1974)
Личные награды и достижения Сборная новичков АБА (1969) Спортсмен года ACC (1968) Баскетболист года ACC (1967—1968) 1-я сборная всех звёзд ACC (1967—1968) 1-я всеамериканская сборная NCAA (1968) 2-я всеамериканская сборная NCAA (1967)

Лоуренс Джеймс «Ларри» Миллер (англ. Lawrence James "Larry" Miller; родился 4 апреля 1946 года в Аллентауне, штат Пенсильвания, США) — американский профессиональный баскетболист, играл в Американской баскетбольной ассоциации, отыгравший семь из девяти сезонов её существования.

Ранние годы

Ларри Миллер родился 4 апреля 1946 года в городе Аллентаун (штат Пенсильвания), а вырос уже немного севернее, в небольшом городке Катасоква (штат Пенсильвания), где учился в одноимённой средней школе, там он выступал за местную баскетбольную команду. В выпускном классе (сезон 1963/1964 годов) Ларри в матче плей-офф школьного турнира штата Пенсильвания в победной встрече против команды средней школы Стилтон (66-62), проходившем на Херши-арене, набрал 46 очков и сделал 20 подборов.

Студенческая карьера

В 1964 году Ларри Миллер поступил в Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, где в течение 3-х лет защищал цвета баскетбольной команды «Северная Каролина Тар Хилз», в ней он провёл успешную карьеру под руководством известного наставника, члена баскетбольного Зала славы, Дина Смита, набрав в итоге в 90 играх 1968 очков (21,8 в среднем за игру) и 819 подборов (9,1). При нём «Тар Хилз» по два раза выигрывали регулярный чемпионат и турнир конференции ACC, а также два раза выходили в плей-офф студенческого чемпионата США (1967-1968).

Самыми успешными в студенческой карьере Миллера стали последние два сезона, в которых «Тар Хилз» добирались до финала четырёх турнира NCAA (англ. Final Four). В сезоне 1966/1967 годов «Тар Хилз» сначала в полуфинальном матче, 24 марта, проиграли команде Дона Мэя «Дейтон Флайерс» со счётом 62-76, в котором Ларри стал вторым по результативности игроком своей команды, набрав 13 очков и сделав 13 подборов, а уже затем в матче за третье место, 25 марта, уступили команде Элвина Хейза и Дона Чейни «Хьюстон Кугарз» со счётом 62-84, в котором Ларри также стал вторым по результативности игроком своей команды, набрав 12 очков и сделав 11 подборов. В сезоне 1967/1968 годов «Тар Хилз» сначала в полуфинальном матче, 22 марта, переиграли команду Билла Хоскета «Огайо Стэйт Бакайс» со счётом 80-66, в котором Ларри стал лучшим по результативности игроком матча, набрав 20 очков и сделав 6 подборов, а затем уже в финале, 23 марта, уступили команде Лью Алсиндора и Люциуса Аллена «УКЛА Брюинз» со счётом 62-84, в нём Ларри стал лучшим по результативности игроком своей команды, набрав 14 очков и сделав 6 подборов.

Кроме того Миллер дважды становился баскетболистом года конференции Атлантического Побережья, а также один раз — спортсменом года конференции ACC. Помимо этого Ларри Миллер два раза включался в первую сборную всех звёзд ACC, а также два раза — во всеамериканскую сборную NCAA (1967 — во вторую команду, а в 1968 — в первую). В 2002 году к пятидесятилетнему юбилею конференции Атлантического Побережья он был включён в символическую сборную, в которую вошли пятьдесят величайших игроков за всю историю ACC.

Профессиональная карьера

Несмотря на то, что Ларри был одним из лучших игроков конференции ACC, которая была поставщиком достаточного числа баскетбольных талантов того времени, он был обделён большим вниманием со стороны клубов Национальной баскетбольной ассоциации и на драфте НБА 1968 года Миллер был выбран лишь в пятом раунде под общим 62-м номером командой «Филадельфия Севенти Сиксерс», поэтому он заключил контракт с командой соперничающей с НБА Американской баскетбольной ассоциации «Лос-Анджелес Старз», которая также выбрала его на драфте АБА в том же году. И уже в своём дебютном сезоне Миллер набирал в среднем за игру по 17,0 очка, 7,7 подбора и 2,3 передачи, за что по его итогам был включён в сборную новичков лиги. В сезоне 1969/1970 годов «Старз» добрались до решающей серии турнира, однако Ларри не принимал в ней участие, так как ещё по ходу регулярного чемпионата, 30 ноября, был обменян в клуб «Каролина Кугарз», который в первом раунде плей-офф вчистую проиграл будущему его победителю, команде «Индиана Пэйсерс» со счётом 0-4.

Выступая в других командах АБА Ларри не добивался особых успехов, впрочем все они пробивались в стадию плей-офф, но там дальше первого раунда не проходили, в основном проигрывая без борьбы. Впрочем ему удалось оставить в истории лиги заметный след: 18 марта 1972 года, будучи игроком «Каролина Кугарз» в победной игре против клуба «Мемфис Прос» (139-125), он установил рекорд АБА по количеству набранных очков в отдельно взятой игре (67 баллов).

Ссылки

• [www.thedraftreview.com/index.php?option=com_content&task=view&id=4713 Статистика в NCAA на сайте Thedraftreview.com] (англ.)
• [www.basketball-reference.com/players/m/millela01.html Статистика в АБА на сайте Basketball-Reference.com] (англ.)
• [www.nasljerseys.com/ABA/Players/M/Miller.Larry.htm Краткая биография в АБА на сайте Nasljerseys.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Миллер, Ларри (баскетболист)

– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.