Могольон (культура)

Археологическая культура Могольон — одна из 4-х крупнейших исторических культур юго-запада современных США, частично затрагивавшая также территорию северной Мексики. Существовала примерно с 150 г. н.э по 1400 г. н. э. Название происходит от Могольонских гор, названных в честь дона Хуана Игнасио Флореса Могольона, губернатора Нью-Мексико в 1712—1715.

Культурная история

Культура была открыта в результате археологических раскопок двух памятников — Харрис-Вилидж у г. Мимбрес в Нью-Мексико и Могольон-Вилидж. Несмотря на сходство с культурой анасази, у находок из данных памятников были своим специфические черты.

Происхождение культуры Могольон остаётся предметом споров. Согласно одной из моделей, культура возникла из предшествующей «пустынной архаичной» традиции, которая происходила, в свою очередь, от первых доисторических обитателей (эпохи позднего плейстоцена) на данной территории (около 1300 г. до н.э). Согласно альтернативной версии, культура Могольон была потомком ранних фермеров, которые мигрировали из сельскохозяйственных регионов в центральной Мексике около 1200 г. до н. э., и которые заменили потомков Пустынной архаичной культуры.

Исследования культуры Могольон выявили ряд её региональных вариантов, из которых наибольшую известность и признание в исторической литературе получила культура Мимбрес. Другие локальные варианты культуры Могольон: Jornada, Forestdale, Reserve, Point of Pines (или «Black River»), San Antonio, Upper.

Хотя культура Мимбрес — наиболее известный вариант культуры Могольон, временной период её существования и область её распространения составляли намного меньше, чем для всей культуры Могольон.

С культурой Могольон нередко отождествляют археологический памятник Касас-Грандес (Пакиме) в Мексике; другие исследователи выделяют его в отдельную культуру.

Культура Мимбрес

Термин «Мимбрес» может, в зависимости от контекста, обозначать подрегион области распространения культуры Могольон, или же период времени, «классическую стадию Мимбрес». Область распространения культуры Мимбрес включала долину Мимбрес, верховья реки Хила (Gila) и части верховий реки Сан-Франциско на юго-западе штата Нью-Мексико и юго-востоке Аризоны.

Различие между областью Мимбрес и другими зонами культуры Могольон наиболее очевидно для Третьего круга (около 825—1000 н. э.) и Классической культуры Мимбрес (1000—1150 н. э.), когда архитектурные сооружения и чёрно-белая керамика приобретают характерные для данного места формы и стили. Керамика классической стадии Мимбрес получила настолько большую известность, что её стиль был воспроизведён на обеденной посуде Железных дорог Санта-Фе в начале XX века.

Поселения с домами-колодцами Стадии Третьего круга (около 825/850-1000 н. э.) культуры Мимбрес имеют свои характерные особенности. Дома — строго четырёхсторонние, обычно с острыми углами, покрытыми штукатуркой полами и стенами. Площадь пола в среднем составляет 17 квадратных метров. Среди местных стилей керамики следует отменить ранние формы характерной чёрно-белой керамики, с красным рисунком на кремовом фоне, а также рельефную без рисунка. Крупные церемониальные сооружения (известные под названием «кива») выкопаны глубоко в грунте, нередко включают определённые церемониальные принадлежности, такие, как барабаны для ноги или брёвна с канавкой.

Пуэбло (поселения), относящиеся к классической стадии Мимбрес (1000—1150 гг. н. э.), могли быть достаточно крупными, некоторые состояли из групп комплексных блоков помещений — до 150 комнат в каждом, и группировались вокруг площади. Церемониальные сооружения напоминали сооружения других подкультур Могольон. Кивы (святилища) были полуподземными.

Керамика Мимбрес

См. также: Индейская керамика

Керамика Мимбрес, которая часто представляет собой чаши с изящными рисунками, имеет своеобразный стиль, нередко украшена геометрическими или фигурными рисунками животных, людей и культурных символов чёрной краской по светлой поверхности. Многие из этих изображений находят параллели в культурах северной и центральной Мексики. На ранней керамике нередко изображается фигура одного животного, окружённая сложными симметричными изображениями. На классической керамике может быть представлено несколько фигур животных, людей и т. д. в окружении геометрических рисунков. Встречаются изображения птиц, например, индеек, поедающих насекомых, или людей, ловящих птиц в саду.

Нередко керамику Мимбрес находили в погребениях, причём в центре керамических изделий было пробито отверстие. Иногда чаша накрывала лицо погребённого. Следы износа на керамике говорят о том, что их использовали в быту, а не изготавливали специально для погребения.

Стиль Мимбрес был столь характерным и своеобразным, что до недавнего времени археологи отождествляли его исчезновение около 1130—1150 г.н. э. с «исчезновением» создателей этой керамики. Более поздние исследования показали, что хотя существенное снижение численности населения долины Мимбрес действительно имело место в этот период, однако часть населения осталась, а керамика стала больше напоминать изделия соседних народов, но в то же время стала распространяться и среди соседей.

Географическое местонахождение

Могольонцы заселяли территорию высокогорных пустынь на территории современных штатов Нью-Мексико и Техас с США, а также Чиуауа и Сонора в Мексике. Первоначально могольонцы питались грубой пищей, занимались примитивным сельским хозяйством. В течение 1 тыс. н. э. зависимость от сельского хозяйства возросла. Мелиоративные средства были распространены среди жителей культуры Мимбрес в X—XII веке.

Вид и плотность населения поселений культуры Мимбрес менялись со временем. Самые ранние могольонские поселения были очень маленькими и состояли из нескольких домов-колодцев с соломенной или тростниковой крышей, которая опиралась на решётку из несколькиз балок. Со временем размеры поселений увеличивались, и к 11 веку появились поселения с домами, установленными на поверхности, с каменными или саманными стенами, с балочными крышами. Скальные жилища, подобные жилищам анасази, получили распространение в XIII и XIV веках.

Археологические памятники

Археологические памятники, которые связывают с культурой Могольон, обнаружены в пустыне Хила в долине реки Мимбрес, у Пакиме и Уэко-Танкс. Скальные жилища долины Хила были объявлены национальным памятником США 16 ноября 1907 г. Руины Кинишба имеют черты как культуры Могольон, так и соседней культуры Анасази.

Потомки

Со временем территорию, которую занимала культура Могольон, заселили апачи, пришедшие с севера. По мнению археологов, культура современных народов хопи и зуни из группы пуэбло весьма похожа на культуру Могольон. Современные пуэбло в устных преданиях сохраняют воспоминания о нескольких культурах, от которых они произошли — анасази, могольон, хохокам и патайян.

См. также

• Культура Хохокам
• Скальные жилища в долине Хила

Литература

• Brody, J.J., Steven Le Blanc and Catherine J. Scott. Mimbres Pottery: Ancient Art of the American Southwest. Hudson Hills Press, New York, 1983.
• Fagan, Brian M. Ancient North America: The Archaeology of a Continent. Thames and Hudson Ltd., London, 1995. ISBN 0-500-05075-9.
• Fewkes, J. Walter. The Mimbres: Art and Archaeology. Avanyu Publishing, Albuquerque, New Mexico, republished 1993. ISBN 0-936755-10-5.
• Lekson, Stephen H. Archaeology of the Mimbres Region, Southwestern New Mexico. BAR International Series 1466. Archaeopress, Oxford, 2006.
• Nelson, Margaret C. Abandonment, Continuity, and Reorganization: Mimbres During the 12th Century. University of Arizona Press, Tucson, 1999.
• Noble, David Grant. Ancient Ruins of the Southwest. Northland Publishing Company, Flagstaff, Arizona, 1995. ISBN 0-87358-530-5.
• Powell-Marti, Valli S., and Patricia A. Gilman. Mimbres Society. University of Arizona Press, Tucson, 2006.
• Plog, Stephen. Ancient Peoples of the American Southwest. Thames and Hudson, London, England, 1997. ISBN 0-500-27939-X.
• Woosley, Anne I., Allan J. McIntyre. Mimbres Mogollon Archaeology: Charles C. Di Peso's Excavations at Wind Mountain. University of New Mexico Press, 1996. ISBN 978-0-8263-1674-5
• Anyon, Roger A., and Steven A. LeBlanc. The Galaz Ruin: A Prehistoric Mimbres Village in Southwestern New Mexico. Maxwell Museum of Anthropology and University of New Mexico Press, Albuquerque. 1984. ISBN 0-8263-0748-5.
• Brody, J. J. Mimbres painted pottery School of American Research, Santa Fe, N.M. 1977. ISBN 0-8263-0452-4
• Diehl, Michael W., and Steven A. LeBlanc. Early Pithouse Villages of the Mimbres Valley and Beyond: The McAnally and Thompson Sites in their Cultural and Ecological Contexts. Papers No. 83. Peabody Museum of Archaeology and Ethnology, Harvard University, Cambridge, Mass. 2001. ISBN 0-87365-211-8.
• LeBlanc, Steven A. The Mimbres People: Ancient Pueblo painters of the American Southwest. Thames and Hudson Ltd, New York, 1983, ISBN 0-500-39017-7
• Shafer, Harry J. Mimbres Archaeology at the NAN Ranch Ruin. University of New Mexico Press, Albuquerque. 2003. ISBN 0-8263-2204-2
• Shafer, Harry J. «Architecture and Symbolism in Tansitional Pueblo Development in the Mimbres Valley, SW New Mexico.» 1995 Journal of Field Archaeology 22(1): 23-47.
• Shafer, Harry J, Marianne Marek, and K. J. Reinhard, «A Mimbres Burial with Associated Colon Remains from the NAN Ranch Ruin, New Mexico.» 1989. Journal of Field Archaeology 16: 17-30.
• Shafer, Harry J. and Robbie L. Brewington, «Microstylistic Changes in mimbres Black-on-White Pottery: Examples from the NAN Ruin, Grant County, New Mexico» 1995. Kiva 64(3): 5-29.

Ссылки

• [www.desertusa.com/ind1/du_peo_mog.html The Mogollon: Prehistoric People of the Desert Southwest]
• [www.cpluhna.nau.edu/People/people.htm People of the Colorado Plateau]
• [www.texasbeyondhistory.net/firecracker/mogollon.html Firecracker Pueblo]
• [www.nmnh.si.edu/anthro/cm/mimbres.htm Mimbres Pottery]
• [www.weisman.umn.edu/collection/mimbres.html Mimbres Pottery at the Weisman Art Museum]

Отрывок, характеризующий Могольон (культура)

Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.